к работе коленчатого механизма, в котором снова появились посторонние звуки. Пронин, стоящий у соседней опоры, начал сматывать обрезанный провод, медленно продвигаясь к автоподъемнику. На середине пути он остановился, и стал что-то оживленно разглядывать в снегу.
– Ты чего там застрял? – крикнул водитель, – Пора ехать, скоро обед.
– Вот иди сюда, посмотри! – позвал его молодой электрик в спецовке.
– Ну, что там еще?
Ушинский подошел поближе и увидел странную картину. До отметки, над которой проходила линия электропередач, хорошо просматривался след от лыж, а дальше след исчезал.
– Следы широкие, их явно не лыжник оставил! – заключил водитель коленчатого подъемника, – Они больше смахивают на следы от снегохода, или аэросаней.
– И я так думаю, – согласился Пронин – Только куда машина подевались? Дальше, следа то нет!
Водитель начал топтаться на месте, внимательно разглядывая снежное покрывало, укутавшее степь.
– Странно! Следов от разворота то же не видно! Аэросани, или что там ехало, словно испарились! – высказался водитель.
Загадка, над которой думали коллеги, не имела логического объяснения, так как по всем признакам относилась к сфере потустороннего.
– А, может кто-то пошутил? – предположил Пронин, – Понаделал лыжами следов, дескать, попробуйте, догадайтесь, а теперь сидит где-то, и смеется над нами?
– Ага! – отозвался с иронией Ушинский, – Прилез по снегу за двадцать километров, что бы подшутить над Сергеем Прониным и Сеней Ушинским. За Баранова я молчу, тот шуток вообще не понимает!
Водитель, постоял еще какое-то время, разглядывая загадочные следы, затем сдвинул плечи, и махнул рукой.
– Да ну их! Чепуха какая-то! Нам пора ехать, а то на обед опоздаем.
Машина, со свисающей над капотом люлькой, напоминающей морковку, которую держат перед зайцем, развернулась и, преодолевая снежные заносы, направилась в сторону районного центра.
Около двенадцати часов дня, Иван Никифорович, отворил двери почтового отделения села Березки и вошел внутрь. Евгений Захарыч, как называли односельчане начальника почты, перебирал в углу старого помещения, гору сложенных посылок и бандеролей.
– Захарыч! – обратился к нему старик, – Я к тебе!
Тот повернулся, держа в руках, небольшой фанерный коробок, опоясанный тонкими мохнатыми веревками.
– А, Никифорович! Проходи, я сейчас! Вот освобождаю место под новые посылки, – отчитался худой высокорослый начальник в коричневой жилетке, – Должны были еще вчера привезти, но видно из-за погоды не решились. Наверное, приедут сегодня.
– Они вчера гостили у меня, – начал старик, – Я их накормил, а на ночь глядя, машина уехала обратно в город.
Начальник почты удивленно посмотрел на посетителя.
– Целое утро пытаюсь к ним дозвониться, но там, словно все вымерли, – продолжил