сразу же открывает ее, не глядя. Начинает смолить прямо посреди улицы и ловит спиной пару недовольных взглядов от проходящих мимо тетушек. Чонхо (привычно) молчит и лишь искоса наблюдает за ним – то ли выкрутасов еще каких ждет с опаской, то ли просто приглядывается. Так сразу и не скажешь. Мингю об этом не размышляет особо – у него других забот по горло. Сейчас вот, к примеру, первоочередное – это спасти себя от никотиновой ломки.
– За сигареты спасибо, – говорит он, когда они заворачивают в небольшой парк позади дома, чтобы выгулять корги. – Сказал бы «с меня пиво в следующий раз», да следующего раза не будет.
Чонхо усмехается понимающе и спускает Куки с поводка.
– Расскажи мне, – просит он.
– О чем? – Мингю пытается прикурить уже третью сигарету, яростно чиркая зажигалкой, но та не слушается.
– О своем мире, – отвечают ему и забирают зажигалку из рук. – Я бы предложил взамен рассказать о своем, но ты и так все видишь своими глазами.
Мингю чуть сильнее сжимает фильтр сигареты губами и наблюдает за тем, как Чонхо чиркает зажигалкой и огонек появляется с первого раза. Ему отчего-то сильно хочется закатить глаза, но вместо этого он быстро прикуривает и выхватывает зажигалку из чужих рук, едва ту успевают погасить.
– Я не знаю, что рассказать о своем мире. Кроме того, что наше небо не такое, – нехотя говорит он, кусая фильтр.
– Голубое?
– Ага.
– Я бы посмотрел.
– Ты это уже говорил.
Чонхо кивает слегка и едва заметно улыбается, а Мингю вдруг думается, что мелкий Чонхо тоже бы сказал нечто подобное. Что хотел бы посмотреть. И дело, наверное, даже не в небе.
– А другой я какой? – спрашивают у Мингю, и тот даже не теряется от неожиданного вопроса, а на автомате выдает:
– Дурной.
Ему в ответ одобряюще смеются – тепло так, задорно, до мурашек непрошенных. Если и теряться, то не от вопросов, застающих врасплох, а от смеха вот такого. Нехороший смех. Совсем нехороший. Все нехорошо, что начинает нравиться быстро. Для Мингю.
Через пять минут им приходится быстро драпать в сторону дома, потому что Куки пристроился к симпатичному той-терьеру, и хозяйка собачки начала рассыпаться в совсем неприличных словах, что преследовали их все то время, которое они бежали.
«Все еще чужое, – думает Мингю, влетая внутрь здания, – все еще абсурдно, – думает, тыкая на кнопку лифта, – но как же, мать вашу, уморительно». Жаль, Тэён не здесь. Он, наверное, начав улепетывать, и той-терьера прихватил бы с радостным визгом.
– А ты какой? – Чонхо все-таки умеет не только смехом врасплох заставать, но и вопросами.
– В смысле? Я? – Мингю застывает с одним снятым кедом.
– Да. Своего Мингю я знаю, а тебя вот нет, – неразборчиво бубнят в ответ, нехотя словно.
– Тебе двадцать два, а ты все еще думаешь, что людей вот так и узнают? Никто никогда тебе не расскажет. На это нужно…
– Время? – Чонхо блестит своими темными глазами в потемках коридора. – Его нет. Потому я и спросил.
– Спросил