«правильно». И, знаешь, – Лиза затянулась, глубоко вдохнула дым в лёгкие и с глубоко-задумчивым видом выдохнула. Казалось, она собирается сказать важную мысль, поэтому Настя молча ожидала, пока она снова заговорит, – те, кто пытаются пристыдить меня в этом, на самом деле просто завидуют, что мне эти деньги легко достаются. Они же думают, что это очень лёгкая работа.
Настя думала, чем бы возразить, а Лиза будто увидела в глазах собеседницы, что та ищет контраргументы, и продолжила:
– Я расскажу тебе немного о себе… то, что не рассказывала тут другим. Мои родители… как бы сказать… не очень. Когда мама узнала, что я тут работаю, кем только она меня не назвала. Шлюха, проститутка, позор семьи… Такое не говорят любящие матери. На следующий месяц я принесла ей всю свою зарплату и положила на стол. Что, думаешь, произошло после этого? Я стала для неё священным ребёнком! Ей уже не было важно, откуда деньги.
Лиза снова задумчиво замолчала, а Настя подумала, что с её матерью такой трюк точно не прокатит. Для неё важнее, чтобы дочь оправдала ожидания и была умницей. Кроме того, по мнению мамы Насти, девушка должна быть нравственной. Умная полумонашка – такой её всегда воспитывали и такому образу жизни обучали.
Через некоторое время Лиза быстрым говором добавила.
– А потом я собрала вещи и свалила нахуй из дома. Короче, всем наплевать, кто тебя там голой видел, и что ты делала, им не наплевать, что они с этого ничего не имеют, а сами зарабатывать не могут. Ну или не хотят, потому что лень. Так что расслабься и наплюй на всё.
Из уст Лизы всё звучало убедительно и наличие человека, который относится к этому легко, придавало какую-то пока ещё слабую убеждённость, что ничего зазорного в этом нет.
Из этой мысли Настя сделала вывод: постыдным какое-то действие делает мнение окружающих людей по поводу этого действия, сам стыд – это идущее извне, навязываемое обществом чувство. А мнение окружающих людей меняется от места к месту в зависимости от окружения. То, что для одного срам собачий, для другого – абсолютная норма без причин для самообвинения, и в зависимости от того, кого больше, первых или вторых, и складываются рамки нормального. Другим же, оставшимся в меньшинстве, приходится вливаться в общую толпу и делать вид, что они того же мнения.
И это работает с любым вопросом в любом обществе.
В обычной жизни к подобного рода занятию люди относятся с неким презрением, но тут, в новом мире, в котором она очутилась, люди как ни в чём не бывало отправляют незнакомому человеку своё домашнее видео или включают камеру, чтобы другой человек посмотрел на то, как он дрочит. Очень даже возможно, что те же люди в своей обычной жизни играют роли праведников, относящихся с осуждением к поведению, считающемуся в обществе непристойным. Играют, конечно, по бессловному принуждению всеобщего мнения, чтобы не выделяться из общей праведной толпы своими антиморальными взглядами. Не зря же они тут скрываются под никнеймами и придумывают фальшивые имена.
Мир Насти начал переворачиваться с ног на голову.