Источники права и суд в Древней России. Опыты по истории русского гражданского права
(Новгородских и в Ростовской). Их всего шесть. Все они почти буквально сходны и заключают в себе краткую редакцию. Мы увидим, что это весьма важный признак. Представителем этой фамилии может служить академический список, изданный г. Калачовым. Списки 3-й фамилии находятся в позднейшей Новгородской летописи. Все они представляют полную редакцию Правды, с прибавкой 20 статей. Представителем этой фамилии служит Карамзинский список. Затем, 2-я и 4-я фамилии списков встречаются в Кормчих, Мериле Праведном и Сборниках разных статей. Тут так же, как и в позднейшей Новгородской летописи, нет краткой редакции, а есть только или полная, или из полной сделанные сокращения. Вот первый и самый видный результат работы над списками. Краткая редакция встречается только в одном месте, полная повсюду. Затем другой, хотя менее осязательный для истории права плод этого изучения заключается в том, что в списках позднейшей Новгородской летописи есть лишних 20 статей (оценочных только). Но кроме места, занимаемого разными фамилиями списков, г. Калачов дает нам еще весьма многочисленные признаки каждой фамилии. В одной фамилии такие заглавия, такие пропуски или добавки, такой порядок изложения; в другой – все это иначе. Списки, которые зачисляются в тот или другой разряд иди подразделения разряда идут от XIII и до XVII в. включительно. Мы говорим здесь о полном составе Правды. Группировка дает удобное средство пересмотреть все отступления разных текстов. Но этим, мы думали бы, работа над списками не окончена. Можно было бы ожидать, что при такой обширности изысканий сличение списков приведет нас к тому, по крайней мере, что мы узнаем, какой список служил первообразом для целой фамилии, ибо самое понятие фамилии может держаться только на этом основании. Мы думали бы, что такое сличение, и именно для полных редакций, даст нам возможность сделать заключение о древности той или другой фамилии. К сожалению, таких результатов мы не получаем. У нас в руках остается только несколько обобщенное разнообразие списков совершенно различного времени. Какую причину, какое значение имеет то или другое видоизменение, мы вовсе не узнаем. Что можно заключить из отсутствия или прибавки статей – это неясно. Всякая отмена, мелкая и крупная, в одинаковой мере способна породить новый вопрос, и мы не всегда можем сказать, какой из этих вопросов важен, какой нет. Таковы результаты сличения 50 списков.
Признавая пользу группировки списков на 4 фамилии для обозрения всего их разнообразия (неутешительно только то, что Строев видел 300 списков, стало быть, 250 неприписанных к фамилиям остается обозреть), – мы не находим никакой необходимости рассматривать их все в дальнейшем разборе Правды, и поэтому, оставляем в стороне всю эту группировку. Если из списка XVI или XVII в. видно, что в нем что-нибудь пропущено или прибавлено, то эти черты только тогда получили бы для нас значение, когда мы могли бы, основываясь на них, заключить о том, какой вид имела или как слагалась Правда до конца XIII в., а если мы не усматриваем ничего кроме перемены, не знаем ее