стоить, – заверила Лера. – Так как, хотите ее?
– Хочу. Мне нужен тот, кто поверит в мою невиновность, а не тот, кто только и мечтает поскорее и поглубже меня закопать!
– Тогда я дам отмашку.
– Скажите, за что вы меня ненавидите, ведь мы раньше не встречались… кажется?
Вопрос Вагнера застал ее врасплох – она даже отпрянула, глядя на него широко раскрытыми глазами.
– Ненавижу? – переспросила она. – Я – вас?
– Да.
Он глядел на нее не отрываясь, и Лера ощутила странный холодок, пробежавший по спине. Не то чтобы она ощутила угрозу, исходящую от допрашиваемого, но ей вдруг показалось – глупо, конечно, – что он видит ее насквозь. Или она и в самом деле не сумела скрыть неприязнь, которую испытала к Вагнеру с самого начала? Неужели он настолько чувствителен?
– Вы ошибаетесь, – ответила она, надеясь, что ее голос звучит ровно. – Все, чего я хочу, – найти преступника и наказать его.
– Но вы же уже решили, что преступник – я, – бесстрастно заметил Вагнер. Что это – протест или капитуляция под давлением неопровержимых улик? И таких ли уж неопровержимых…
Вторник и воскресенье с недавних пор стали любимыми днями недели Аллы Сурковой. В эти дни она посещала клуб скалолазов и, как правило, встречалась в нем с Мономахом. Именно доктор Князев приобщил ее к спорту, помог адаптироваться и сам взял над ней шефство[1]. Поначалу ей приходилось туго: за два года депрессии и жалости к себе, ставшей образом жизни, Алла отвыкла от физической нагрузки, и даже подъем по лестнице в два-три пролета казался ей восхождением на Эверест! Отсюда и набранные двадцать кило, и боль в суставах, и повышенное давление. Мономах объяснил ей, что для молодой женщины такие показатели недопустимы, причем не только отругал ее, не выбирая выражений, но и буквально за руку ввел в новую жизнь. Неудивительно, что Алла, уверенная, что больше не сможет полюбить, начала испытывать теплые чувства к Мономаху. Он определенно считал ее своим другом, однако она сомневалась насчет того, вызывает ли в нем более сильные чувства. На протяжении их общения доктор не оставался одинок. Сначала его любовницей, впоследствии оказавшейся убийцей с нарушениями психики, стала красавица-врач. Теперь же, насколько было известно Алле, ее место заняла главврач больницы, в которой трудился Князев. Серьезен ли этот роман, она не знала, как и того, что делать с собственным любовником, частным детективом Дмитрием Негойдой, отношения с которым зашли в тупик, а как из него выбираться, Алла еще не придумала.
– Доброго утра, Алла Гурьевна! – жизнерадостно поприветствовал ее Мономах, уже облаченный в спортивный костюм. – Отлично выглядите!
– Вы тоже, Владимир Всеволодович, – ничуть не покривив душой, ответила она. Чаще ей приходилось видеть хирурга уставшим и озабоченным, но в этот вторник он казался отдохнувшим и безмятежным. Интересно, имеет ли его любовница к этому непосредственное отношение? Как ни старалась, Алла не могла не думать об этой женщине. Странно, ведь вовсе не факт, что, исчезни она из жизни Мономаха, он обратит внимание на Аллу, и все же…
Переодевшись,