нас бомбили.
Но вскоре поезд побежал быстрее и так все бежал и бежал. А в вагоне было грязно. Туалет закрыли, он засорился навсегда. Все дети, равно как и взрослые, пользовались горшками или иными сосудами. Все это потом выливалось в открытую дверь вагона. На полном ходу. Так что к концу пути снаружи вагон представлял нечто. Да и внутри было ненамного лучше.
Потом двухколесный пароход вез нас по большой реке. Он шел по реке Иртыш и неожиданно стал. Замерз во льду. Неожиданно и весь Иртыш встал. Но так как лед еще тонок, то никого на берег не пускали. На пароходе же было одно теплое место – машинное отделение.
Пахло маслом, колеса тихо проворачивались, шипел пар в котлах. Мы сначала были ошеломлены, но потом пригрелись, притулились около какой-то трубы теплой и все заснули. Затем была дана команда на выход, и мы пошли по мосткам на берег. На берегу снова начался плач. Но уже не по мамам. Мы давно поняли, что мам пока не будет, и набирались терпения их ждать. А плакали многие оттого, что потеряли варежки. Некоторые их и вовсе не имели.
Наступила уже зима. Мороз прихватывал нос и щеки. Это ладно бы. Но вот руки. Пальчики. Потому что многие малыши падали, ручками попадали в снег. И было очень холодно. И больно. И мамы не было.
Однако вернемся немного назад, в теплые, но, как потом оказалось, страшные годы. В конец 1930-х.
Детство и немного страшно (1933-1941)
1933 год – Германия – к власти приходит Адольф Гитлер.
1933 год – Германия – еврейские погромы.
1933 год – СССР – продолжение голода. Умерло до 7 млн чел.
И теперь я понимаю, почему моя няня Поля уже в 1940 году, сидя на кухне, плакала каждый вечер. А маме говорила: «Та ж не можу я исть, Цыля Мыхайловна. Як же я можу, коды усе мои голодують».
В год моего рождения, 1933-й, погибли Павел Флоренский, великий философ, и профессор религиозного права Павел Гидулянов.
В 1935 году снесли церковь у Покровских Ворот Успенья Богородицы. Наполеон, взяв Москву, церковь приказал поберечь.
В этом же году в СССР введен закон о смертной казни за побег за границу. Мне 2 года.
В 1936 году приехала в Москву Лина Ивановна Прокофьева, жена великого композитора. В 1949 году была арестована и долгие годы находилась в лагерях – Абязь, Потьма и др.
В 1937-1938 годах – Большой террор. Я уже понимал, что что-то тревожное в наш дом проникло. Веселье потихоньку ушло. Опалило всех. А след от ожога остался и живет в России и в наш XXI век.
А в 1937 году Россия двинулась. Куда, как спросила протопоповна у Аввакума: «До самыя до смерти, матушка», – промолвил сквозь пургу протопоп.
Об этом движении в лагеря ГУЛАГа и на скорую неправедную расправу замечательно написал Семен Липкин в поэме «Нестор и Сария»[4].
И двинулась Россия: маловеры;
Комбриги; ротозеи; мужики;
Путиловцы; поляки; инженеры;
Дворяне; старые большевики;
Ползучие эмпирики; чекисты;
Раскольники; муллы; эсперантисты;
Двурушники; дашнаки; моряки;
Любовницы; таланты; дураки;
Предельщики; лишенцы; виталисты;
Соседи; ленинградцы; старики;
Студенты;