пускай старая ведьма жалуется, с ней там и разговаривать не станут, у него в нашем отделении все схвачено.
– Что, правда?
– Ну да, кто-то у него там знакомый, его и прописали ко мне поэтому легко. Один раз прихожу я домой, а Рустам с ним на кухне сидит. Мужик так поглядел на меня нагло – я, говорит, из нашего отделения, вот, Рустама давно знаю, а с вами решил познакомиться… Я говорю, простите, вас не вызывали, с чего вы пришли? Это, говорит, хорошо, что у вас тишь да гладь, так и продолжайте жить… И ушел, а Рустам мне и говорит: если ты попробуешь меня выписать, то ничего у тебя не получится!
– Во как! – вставила Танька. – Знакомое дело, квартира, конечно, твоя, но ты, дура, его прописала в свое время, хоть говорила я тебе этого не делать. И теперь фиг его выпишешь, если ему некуда!
– Потом он совсем распоясался. Я уж стараюсь ему угождать как могу, да все не так. Соус ткемали не так приготовила – по морде, рубашку его сожгла – в глаз. На работе чего только ни врала – и что имплантат у меня плохо приживается, и что гель не тот вкачали, оттого и синяки. Чувствую – не верят мне уже, переглядываются за спиной.
– Да кто в такое поверит? Ох, Русакова, ну как же тебя угораздило? Да ладно, не реви, – добавила Танька, заметив, что в подругину чашку из-под кофе капают слезы.
– Ты меня знаешь не первый год, – Маша высморкалась в салфетку, – я не рохля и не мямля. Но тут как околдовал он меня.
– Сексом взял… – на этот раз в голосе Таньки звучало несомненное ехидство.
– Ну да, мне казалось, что такого мужика я всю жизнь ждала. И дождалась. Лет-то нам сколько…
– А сколько? Тридцать пять всего, какие наши годы?
Маша подумала, что Танька, толстая обжора Танька по кличке Ту-сто-четыре, как-то все умудрилась успеть. И муж у нее есть какой-никакой, и дочка в первый класс пойдет осенью. И работа опять-таки не бог весть что, но, может, это и не главное? А у нее, Маши, которая всегда была и красивее, и умнее, как-то ничего не сложилось. Теперь она одна как перст, нет ни мужа, ни детей, о любимом мужчине не может думать без содрогания, с работой ничего не ясно, и квартиру, в которую вложила столько денег и сил, придется продать. Да и машину, наверно, тоже.
– В общем, ударил он меня как-то по привычке на кухне, а у меня нож в руке. Я – на него, да куда там! Вырвал он нож, к лицу поднес – счас, говорит, всю морду перережу, кому ты такая будешь нужна? А мне ничего не будет, а если и будет, то тебе-то с этого не легче…
– Логично… – протянула Танька.
– Гляжу, а глаза у него прямо белые от бешенства. Руки дрожат, сам весь потный, слюной брызжет и шипит… Веришь – сознание потеряла от страха. Очнулась – в кровати, опять он меня по щекам лупит, чтобы в себя привести. Отвела его руку, села, да и говорю – чего, мол, хочешь, чтобы убраться из моей жизни навсегда? Знаю, что просто так из квартиры не выпишешься, так сколько тебе нужно? И не трать, говорю, время на слезы да на извинения, кончилось это все уже, больше не пройдет, не сработает.
Он, конечно, начал распинаться, как мы счастливо жить будем с ним да ребенка заведем и так далее.
Ну,