княжества.
Вызывает вопросы и позиция жителей Новогородской земли, которые, в теории, могли поддержать уничтожение (либо изгнание) из Новогородка волынского гарнизона, ведь у местного населения, живущего в полиэтничном Понеманье, могли быть свои мотивы для избавления от власти связанных с татарами волынцев.
Объявленный Николаем Ермаловичем статус Миндовга, показывающий литовского нобиля лишь служилым князем, взятым, так сказать, на работу, новогородским боярством не находит прямого подтверждения в известных специалистам, достоверных источниках. Однако анализ поведения местной элиты, позволяет сделать некоторые предположения о её отношении к литовским правителям древнерусских княжеств региона.
Любопытно, в данном контексте, следующее сообщение ГВЛ:
«В год 6755 (1247). Литовцы с Лугвеном воевали около Мельницы и взяли много пленных. Даниил и Василько гнались за ними до Пинска. Михаил Пинский предупредил литовцев. Они сидели в лесу за оградой, а Михаил послал им весть из Пинска. А Даниил и Василько преследовали их, и дворский Яков со своими воинами. Литовцы же не поверили Михаилу и вышли из мест своих. По милости Божьей побежали литовцы и были разбиты, и пленные были отбиты, а сам Лугвен бежал, раненный».
Таким образом из сообщения следует, что пинский князь почему-то решил поддержать литовцев, хотя те не поверили ему. Причём пинский Рюрикович поддерживает литовцев несмотря на то, что их противники – Рюриковичи из другого княжества Руси.
Интересно ещё одно сообщение волынской хроники:
«В год 6761 (1253). Товтивил прислал к Даниилу Ревбу сказать: „Пойди к Новогородку“. Даниил пошел с братом Васильком, и с сыном Львом, и с половцами, и со сватом своим Тегаком, и пришел к Пинску. Князья пинские затаили обман, их взяли с собою на войну против их воли».
И снова очевиден сепаратизм пинских князей, которые почему-то не хотят воевать с литовцами.
Данные эпизоды показывают определённые литовскоцентричные стремления расположенного довольно близкого к Литве древнерусского княжества. Разумеется, объяснять подобные факты можно по-разному, в том числе и страхом пинских правителей перед литовцами. Тем не менее, в данном контексте, сообщения летописца рисуют скорее добровольный выбор пинского князя, разыгрывающего некую политическую комбинацию, частью которой является определённого рода союз с литовскими феодалами. Легко представить подобный союз в случае новогородских элит и Миндовга, хотя, разумеется, говорить тут следует лишь о гипотезе.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что само значение предполагаемого захвата Новогородской земли Миндовгом чрезмерно преувеличенно в рамках различных историографий. Даже если недоказанный документально захват имел место, отношение к этому факту местного населения может служить предметом дискуссии, как и сама форма захвата, который вряд ли имел характер тотальных