право, часто не преследуют такой цели. Кроме того, объяснение явления через цель не способствует прояснению его природы.
Некоторые ученые отрицают возможность существования данного института. Дж. Бил полагает, что институт автономии воли является посягательством частных лиц на прерогативы законодателя[126]. Однако санкционирование законодателем волеизъявления сторон – явление достаточно частое, и нет оснований для его нераспространения на сферу международного частного права.
А. А. Рубанов разработал теорию, в соответствии с которой институт автономии воли является проявлением обратного влияния общественных отношений на право[127]. На основании этого исходного тезиса он приходит к ряду выводов практического характера: недопустима локализация автономии воли, недопустим выбор квазиправовых норм, недопустима юридическая биотехнология. Представляется, что наиболее существенным недостатком этой теории является ее сложность[128]. Автономия воли постулируется как уникальный институт, для обоснования которого формулируется общая теория. Однако эта теория при более детальном рассмотрении не способствует определенности, поскольку является не менее уникальной. Представляется, что для обоснования данного института следует исходить из имеющегося и устоявшегося аппарата международного частного права.
По мнению Л. А. Лунца и П. Майера, институт автономии воли представляет собой самостоятельный коллизионный институт[129]. Однако коллизионная норма формулируется законодателем, а не сторонами.
Все перечисленные точки зрения отражают взгляды на разные стороны института автономии воли. Попытка их противопоставить[130] напоминает известную легенду о том, как три слепца описывали слона.[131]
Оснований для такого противопоставления позиций – нет. Д. Ф. Рамазайцев описывает источниковую базу данного института. Поскольку совпадающие положения национального законодательства действительно могут способствовать формированию международного обычая, его позиция может быть признана верной. М. М. Богуславский пытается установить связь этого института с принципами общего частного права. Связь института автономии воли с принципом диспозитивности очевидна, поскольку выбор права устраняет действие императивной коллизионной нормы. А. Л. Маковский совершенно верно фиксирует цель данного института и т. д.
Тем не менее, представляется, что точка зрения Л. А. Лунца и П. Майера наиболее точно передает сущность автономии воли. Институт автономии воли – это институт коллизионного регулирования. Как и коллизионная норма, выбор права определяет статут договора. Как и коллизионная норма, выбор права препятствует столкновению правопорядков. Как и коллизионная норма, выбор права может порождать проблемы обратной отсылки, первичной квалификации и пр. Таким образом, институт автономии воли закрепляет особые коллизионные нормы, привязкой которых является право, избранное сторонами.
При