домами. Широкий проспект от пограничных ворот разветвляется множеством дорог. Раннее утро, но, кажется, почти все жители вышли на улицы. Кто-то даже машет мне рукой, хотя видно, что моя машина из Клоповника. На мне моя лучшая одежда. Синдром клоповщика: когда едешь в Мерингтонию, одеться лучше, попытаться стать одним из тех, кто за Забором. Неуверенность периферийного жителя.
Каждый мерингтонец кичится своим воспитанием, своим происхождением. Так воспитывали моего отца и так воспитывали меня, когда мы еще жили в Мерингтонии. В детских садах мы надевали визоры, плотно прилегающие к голове, укрывающие от постороннего вмешательства, и смотрели Теленяню. Приятный женский голос в игровой форме воспитывал из нас настоящих мерингтонцев, прививая правила поведения наглядными картинками быта. Потом гипномультиками нас вводили в обязательный дневной сон.
Двигатель вдруг натужно затарахтел, закашлял, сзади что-то хлопнуло, и машина заковыляла дальше. А я начал безудержно зевать, вспоминая сон в детском саду.
В проулке между двумя складами недалеко от берега реки столпились люди в форме и блики проблесковых маячков на полицейских и обээновских автомобилях. Капитан Малуновец стоит возле незнакомого мне человека, по чину выше его, и подхалимничает ненатуральной улыбкой подчиненного. Едва он увидел меня, сразу жестикулируя, подозвал к себе, а когда я подошел ближе, то вместо рукопожатия, отчитал, что слишком долго добирался. Стоявший рядом бюрократ не удостоил меня и словом.
Возле складской стены в мусорном контейнере лежит мертвый мужчина, по виду немного младше меня. Присмотревшись, замечаю плохо скрытые черные пятна и точки на ушах. Мужчина явно сидел на годжолоине. Возможно, вскоре и у меня появятся кровавые трещины в ушах. Я вновь закурил, искренне надеясь, что это поможет понять, для чего капитан заставил меня прибыть на место убийства. Вокруг суетится пара десятков криминалистов, фотографируют, слегка освещая сумрачный проулок вспышками. Натянутые по периметру ленты болтаются и скрипят на ветру.
Наконец, труп вытащили из мусорного бака и положили на носилки патологоанатомов. Покойный одет в костюм и пальто, стоимостью, вероятно, выше моей годовой зарплаты, на руках пара колец, на ноге дорогой ботинок, другой положили рядом. Городской богач, который решил попробовать запретную Радость. Пулевые отверстия свидетельствуют, что он вряд ли отправился на небеса из-за наркоты. Докурив, направляюсь к капитану, а тот вновь не дает мне сказать и слова, приказывает расследовать дело вместе со следователем из Мерингтонии. Я только пытаюсь спросить, почему наш отдел расследует убийство, но я уже знаю, какой будет ответ.
К нам подходит женщина лет тридцати, с черными волосами, стянутыми в тугой пучок, в кожаной короткой куртке, и тянет мне руку для пожатия. Роана Норутин. Ее ладонь такая же жесткая и теплая, как моя. Замечаю, что у нее карие глаза. Наши начальники