этом. В другой раз как-нибудь. Не обижаешься, Тем?
Он возмущенно фыркнул:
– Да я бы перестал уважать сам себя, если бы обижался на такие вещи. Но раз ты не хочешь говорить, давай тогда посмотрим. Я накопал в интернете кучу короткометражек, которые могут просто убить своим юмором. Один мой одноклассник реально чуть не умер от смеха! У него под конец челюсть заела, так что он не мог рот закрыть. Так и просидел всю алгебру. А ты же знаешь Олега Дмитриевича, это самый бешеный препод во всей школе. Да даже во всем городе. Он не мог поверить, что у Кира действительно лицевой паралич и поэтому весь урок орал на него, а тот только мычал, еле языком передвигая. Мы там все чуть под столы не попадали. Я думал, у меня тоже вот-вот челюсть сдвинет.
– И что, он таким и остался? – спросила я с невольным удивлением.
– Кто?
– Ну, этот Кир.
– Да нет, через несколько часов пришел в норму, но с тех пор его уже никто Кириллом не называет.
– А как называют?
– Челюстью.
При всем моем депрессивном состоянии я не смогла удержаться от хохота.
– Бедняга. Мне его жаль.
– А ему себя нет. Он вообще не злится, даже доволен этой кликухой. Ну, согласись, это ведь лучше, чем иметь прозвище Нос.
– О господи!
– Ну да. Один пацан из параллельного класса с начальной школы страдает. У него и впрямь очень длинный нос, и к нему только так и обращаются. «Эй, Нос, подай карандаш!», «Эй, Нос, не загораживай дорогу!» и так далее и так далее.
– Это жестоко.
– Что поделать? – с философским смирением вздохнул Артем. – Такова жизнь. Вернее сказать, юность. Хотя я не думаю, что дальше дело пойдет лучше.
– Я что-то не пойму, ты у нас кто: оптимист или пессимист?
– Я позитивный пессимист, – улыбнулся тот. – Вижу все плохое, но стараюсь не паниковать.
– Не слишком ли ты мудрый для своих лет, а?
– А ты не слишком ли унылая, а?
Мы оба рассмеялись. Затем я спрыгнула с подоконника, подошла к нему и с благодарностью чмокнула в лоб.
– Уже не такая унылая, какой была до того, как увидела твою сияющую физиономию.
Хотя я произнесла эти слова шутливо, он ответил мне серьезным взглядом:
– То, о чем ты не хочешь говорить… это ведь не очень страшно?
– Нет, это вообще не страшно. Только очень печально.
Кажется, он понял. Во всяком случае, больше не задавал вопросов на эту тему. За что я, конечно, была ему бесконечно признательна. Что и говорить, я не знала в своей жизни человека более удивительного, чем Артем. Он был младше меня на целых десять лет, но иногда я чувствовала себя рядом с ним наивной, беззащитной девочкой, ничего не понимающей и ни на что не способной. К счастью, такое случалось крайне редко, иначе я бы совершенно растеряла всю свою и без того не слишком обширную уверенность в себе.
Фильмы, которые так хвалил Артем, действительно оказались очень смешными. Настолько смешными, что я даже забыла на какое-то время о своей трагической