интернета, ютьюба и рецептов, народ открещивался, тратить 3 рубля 80 коп. старыми (38 копеек новыми,1961 года) за килограмм неведомых названий решительно отказывался, ожидая, что вот-вот появится мясное и колбасное изобилие.
Кроме того, судак, сырть, сиг, жерех, окунь, приличных размеров плотва, щука, а то и сом даже с берега ловились очень неплохо.
И вот что я вам скажу, мои дорогие…
Не знаю наверняка, что поспособствовало, но я стал молотить как не в себя, и скоро сделался упитанным парнишей. Кроме того, я подрос. Прежние одежды уже не подходили, и их донашивала двоюродная сестра.
Я, которого тащили за руку в детсад как спущенный воздушный шарик, начал бегать в футбол и заколачивать! И гонять вокруг барака, в котором мы жили после войны, на велике.
Стоил тот рыбий жир 4 копейки/флакончик. Я помню его до сих пор, такой он был мерзкий.
К чему это?
Просто давайте вспомним тех, кому мы доверяли нашу маленькую ладошку, кто водил нас в садик, кто капал в чайную ложечку рыбий жир; кто жёг сахар при страшном кашле и потчевал; кто потом совал тебе, студенту, на дорожку пятёрочку и целовал в ухо.
Я помню.
Сапоги
Лет примерно 65 назад дети, как и взрослые, весной и осенью носили, в основном, кирзовые сапоги. Они были недороги, защищали от грязи и непогоды. Зимой мы меняли их на валеночки с калошами, носили их до весны. Теперь, с вершины замечательного 2020-го и кроссовок Foam RNNR за 800 евро, те годы вызывают ироническую улыбку.
Прорывом стали резиновые сапожки для детей: их появление стало новой эрой в моей биографии, и я сразу же побежал во двор хвастаться. Все обзавидовались – это качество никогда не исчезало с просторов нашего общего государства.
Мы побежали во что-то играть. Рядом был вырыт неглубокий котлован, как по нынешним меркам – под цоколь водонапорной башни, но тогда он представлялся нам пропастью. Скважиной, уходящей к центру Земли.
Вот туда меня и столкнули для испытания сапог. Я полетел вертикально и приземлился на обе резиновые ноги. Я пробил тонкий ледок. На дне была вода. Ровно по пояс, поэтому сапоги вообще ничего не решали.
Самым противным было то, что друзья мои смылись в ужасе от того, что натворили, оставив меня в яме.
Я поначалу покрутился в этом ледяном поясе, промок до трусов и стал кричать. Никто меня не слышал, и не приходил. Смеркалось. Я уже не менее часа был в яме.
Наконец, какой-то мужик наклонился, сказал: «Щас!», и пропал. Потом он пришёл с неструганой доской, приказал уцепиться обеими руками и вытащил меня наверх.
Я, мокрый и весь в глине, с занозами на руках и без сапожек, пришёл домой; родители уже пришли с работы. Они начали меня было драть, но потом мама заплакала, раздела, налила кипятка в оцинкованную мою ванночку, разбавила тёпленькой и усадила меня, добавив горчицы. Так я просидел немного, потом напился сладкого чаю и заснул в кроватке.
Мама – ещё была жива, рассказывала, что мне было тогда пять лет. Может, даже четыре. Отец назавтра полез, достал сапожки, ругался.