Так безопаснее. Для гостей, конечно. Ведь в Доросе принято заботиться обо всех, кто уснул на Отец-горе.
Вокруг посла постепенно становится все больше людей. Старший сын князя лично наполняет его кубок, задает вопросы, ловко перехватывает беседу. Юный княжич смеется, мешая в речи греческий и османский. Конечно, не для того, чтобы запутать посла. Одна из танцовщиц будто бы случайно, проходя по залу, задерживается рядом со столами господ. Увлекает зрителей коротким танцем, берет протянутый ей кубок и пьет – рубиновые капли вина падают с полных губ и текут по белой шее. Посол забывает смотреть на князя, расслабленный в своей уверенности и сытости.
Следы от стоп танцовщиц блестят на каменном полу, но князя интересуют не они. Он упирается ладонями в стол, поднимается на ноги и, уже стоя, возносит последний бокал вина за гостей. Ему отвечают жена, дети, подданные. Хмурый беловолосый стражник, наблюдающий за действием из-за поворота, покидает пост и уходит по коридору.
– Пусть прибытие гостей на наши земли будет благословением им и этим землям.
Речь на греческом подхватывают переводчики, шепчут на уши своим господам. Те довольно кивают, отдают честь и князю, и послу, с которым прибыли. Пир подходит к своему завершению.
В сопровождении стражи князь покидает зал. Обычно в этом нет нужды, но с таким количеством гостей нужна не одна пара глаз, а все три.
– Что думаешь? – Василина вскоре присоединяется к мужу. Стайка ее служанок следует по пятам, становится рядом с поверенными Алексея.
– Слишком много он вызнаёт для того, кто приехал договариваться. То ли присматривается, то ли выискивает что-то, зная, что мы не согласимся на их владычество. А что думаешь ты? – Алексей мягко берет ее руку в свои. Справа от них между арками мерцают последние солнечные лучи. На Дорос ложатся густые сумерки.
– А я думаю, что давненько не видела мужней ласки. Истосковалась вся. – Василина льнет к руке князя, склоняет голову к плечу, едва не касаясь. – Провожу тебя немного, не гони.
Всем известно, что в княгине Алексей души не чает и бережет больше прочих сокровищ – не стал бы от себя прогонять никогда, даже вертись она в кузне во время его работы. Также известно и то, что Василина необходимости в ласке искала столько же, сколько и дикая лисица: прикорми, похвали да по своим делам откланивайся. Ее логовом было все женское крыло дворца, и без крайней нужды выбираться оттуда она не спешила. Развлекали княгиню подруги, занимали дела, бесчисленные комнаты с рукоделием и иными занятиями.
В общем, с мужем они виделись вдоволь, по обоюдному согласию, и чаще всего любили думать друг о друге на некотором расстоянии. Не могло быть такого, чтоб Василина Палеологиня вдруг без внимания взяла и зачахла.
Поняв намек, стража переглядывается и внимательнее следит за силуэтами в сумерках.
– Тесно мне в груди, – вздыхает княгиня,