и выйдешь пособником, засланным агентом, только и ждущим распахнуть ворота кровожадному хищнику. Хватит, в зиндане он уже насиделся! Кстати, именно Алимбай навёл его на мысль, что в случае возвращения Валихана, ему, датхе, придётся несладко. И голове его прямая дорога – на пирамиду, украшать торжество ходжи. Он, минбаши Нурмагомет, выбравшись из застенка и не дожидаясь своей казни, к которой приговорил его господин, сбежал от него, да не один, а с войском, оставив Валихана одного расхлёбывать кашу. И тот вынужден был драпать от наступающих китайцев и скрываться в горном Дарвазе. Там-то его и сдал Измаил-шах, хозяин владений, предварительно обобрав до нитки. А теперь… теперь он всё припомнит.
– По последним известиям, Валихан-тюря находится в Хотане, – услышал Баюр голос датхи, ставший вдруг приглушённым, заговорщицким. Он даже наклонился к Тохтару, чтобы превратить беседу в перешёптывание, хотя поблизости никого не было. Видать, самому жутко было слышать то, что говорил его язык. – Если он снова придёт, тебе тоже не поздоровится. – Волхв видел, как напряглась спина преданного воина ходжи, служившего ему не за страх, а за совесть. А когда тот развернулся к собеседнику, стало видно, как побледнело его лицо. – Ты был у него начальником дворцовой стражи. Увидит тебя здесь, объявит предателем.
Быть казнённым за то, чего не совершил, – вдвойне обидно. И позорно! А ходжа оправданий не слушает.
– А вы? – сиплым голосом спросил заочно приговорённый.
– Я – тоже. Мы с тобой – бывшие приближённые. С подмоченной репутацией. От ошибок прошлого избавляются. У него с этим просто. И быстро. Ты знаешь.
– Что же делать?
Аксакал вдохновенно и быстро зашептал почти на ухо Тохтару. Видно, давно обмозговал единственный выход из западни, а кандидатура для выполнения задуманного была идеальной. Приглушённый шелест слов был смазанным, как шуршание листьев, метущих землю под завывание осеннего ветра. Однако отточенный слух Баюра ничего не упустил.
– Поезжай в Хотан. Сам. Сейчас, а не когда он захватит власть. Это признак верности. Не примазаться к славе победителя, а помочь ему добыть победу!
– А если он…
– Нет. Он обрадуется. Ему сейчас нужны верные люди. Ты – свой, а своих не опасаются. Меня он бы заподозрил, тебя – нет.
– Я понял, – в голосе киргиза не было ни тени страха. Он без колебаний принял план датхи. – Я думаю, подходящий момент сам подвернётся…
– Конечно. Он по-прежнему курит гашиш. А ты всегда при оружии.
– Всё сделаю без шума и уйду. К нему никто не посмеет войти, пока не позовёт.
– А он не позовёт. И тебя не посмеют остановить.
– Успею скрыться.
Заговорщики встали. Больше рассусоливать было нечего, пора действовать. С невозмутимым видом они направились по тропинке в дом. Баюр остался на месте. Рука ныла. От локтя в плечо начало уже постреливать, но он не двигался. Надо дождаться,