прозвучало (всё это) – как некое до простейшей (к чему усложнять) гаммы.
«Для Боэция, вслед за древними мыслителями, понятия гармонии и музыки почти тождественны, вплоть до того, что иногда можно заменять одно понятие другим (например, в оборотах типа «гармония сфер» и «музыка сфер»).
Итак, мировая гармония, по Боэцию, – это то, что устроено на основе высшего Божественного разума и измерено числом, так как гармония имеет своей основой меру и пропорцию – категории, связанные с числами. Исходная посылка такой гармонии, однако, – Бог.
Далее, мировая гармония отражается в устройстве человека и в музыке, которая есть её звуковое проявление. Отсюда знаменитая доктрина Боэция о трех музы'ках или трех видах гармонии: Musica (harmonia), Mundana Humana Instrumentalis, мировая человеческая музыка «инструментов».
Учение о трех музыках или трех видах гармонии имеет связь с ещё одной триадой понятий, а именно harmonia, Concordia, consonantia. Все три понятия означают «гармонию», но различаются степенью своей обобщенности.
Это, так сказать, три реализации божественной гармонии как принципа всего сущего, три его ипостаси или проявления. При этом греческая harmonia – самое обобщенное понятие. Оно подразумевает гармонию (красоту) божественных сущностей.
Concordia – это согласие в одушевленных вещах, красота одушевленного мира.
И, наконец, consonantia – это гармония, вошедшая в звуки, то есть музыкальная гармония в нашем смысле.»
Исходя из вышеозвученного – двуединый попутчик (негаданно) становился ошеломляюще глубок и важен. Согласитесь, не поэтеске и душегубу решать судьбы моего мира; но – и поэтеске, и душегубу дано при этом присутствовать.
Итак, кто он, этот «двуглавый орёл» наш (и куда он полетит)?
Назовём его «musicus – это прежде всего тот, кто постиг гармонию мира (божественную гармонию) в её связи с собственно музыкальной гармонией. Стало быть, это скорее философ, мудрец, жрец, нежели композитор в современном смысле и еще менее исполнитель.
Главная цель «музософа», по-видимому, – познание и восхваление мировой гармонии и божественных установлений, говорящих с нами на языке чисел, воплощенных в музыкальных звуках и звукосоотношениях.
Совершенный музософ, очевидно, это тот, кто адекватно воспринимает, исследует, познает триединую гармонию, а также создает музыкальную гармонию в соответствии с принципами Гармонии мировой или триединой.»
Глаза Цыбина (воочию всё это до-ре-ми – выслушавшего) – вновь посетило давешнее больное выражение: он отчетливо ощущал ритуальность происходящего – щемящую, как прощанье с умершим или сочетание браком!
Когда в происходящем – нет святости, его ритуальность пуста, как телодвижения механизма. Не быть путешествию – без благословения; не стоять деревням без колодца, но и без праведника – не устоять
Когда в путешествии из Санкт-Ленинграда в Первопрестольную не участвует праведник, вся культурологическая «теодицея» новоявленного «Радищева» – эрзац; предположим – колодец возможно подменить флягою самогона; но!
До(!)