алкоголя и обилия впечатлений.
– Пойдем ко мне, родители на даче, – услышал, – я живу в соседнем
доме.
– Пойдем.
Пошли. Некоторое время рядом маячила физиономия Селянина. Потом он
исчез.
На следующее утро мы с ребятами уходили в долгий рейс. Когда пришел
на причал, все уже были в сборе. Паша Трусков достал бутылку кубинского
рома, разлил. С суровой торжественностью выпили.
Уже на пароходе, в открытом море, в компании друзей, на палубе, куря и
пошатываясь, – вспомнил! Это была та самая девчонка, которая так
внимательно и строго смотрела на университетской лестнице.
Рейс получился долгим – больше четырех месяцев. Когда вернулся, стали
встречаться.
***
В Петропавловске-Камчатском большинство теплотрасс проложено на
поверхности. Не знаю, чем это вызвано. Может – особенностями климата,
может – разгильдяйством местных властей. Так вот, эти безобразные трубы
через равные промежутки украшены довольно большими металлическими
отсеками. Там находятся вентили для перекрывания трубы и прочее хозяйство.
В металлических коробках тепло, и местные бомжи давно облюбовали их
под жилье.
Ранним утром я возвращался из гостей на пароход. Мой путь пролегал мимо
теплотрассы. Неожиданно с лязгом откинулась крышка одного из отсеков.
Оттуда выбрался бомжеватого вида мужичонка и как-то странно, боком, побежал в
сторону ближайших домов. Следом показалась взлохмаченная женская голова.
Голова обратилась в сторону беглеца и прокричала:
– Стой, куда пошел?! Вернись домой!
Владивосток—Петропавловск-Камчатский,1976 год
Из Владивостока в Питер (так на Дальнем Востоке называют Петропавловск-Камчатский) можно было попасть двумя путями. Воздушным и морским. Романтики и никуда не спешащая «вербота» (завербованные на путину сезонные рабочие)
предпочитали море. Между городами курсировал великолепный белоснежный
лайнер – теплоход «Советский Союз». Бывший «Адольф Гитлер», полученный
Дальневосточным пароходством по ленд-лизу, изумлял роскошью внутренних
интерьеров. Витая дубовая лестница вела в ресторан первого класса,
оформленный в духе лучших заведений Унтер ден Линден. Ресторан второго класса
украшался ореховыми панелями.
Нас поселили в каютах четвертого класса – ниже ватерлинии. Ресторана
четвертому классу не полагалось – имелась грязноватая столовая. Но мы туда не
ходили. Перед отправкой на практику в Камчатскую гидрографическую партию
каждому из нас выдали в кассе университета командировочные – по сто сорок
рублей. Поэтому мы гордо покинули каюты четвертого класса (шестиместные) и
перебрались в третий (четыре шконки и умывальник). Завтракали, обедали
и ужинали в ресторане первого класса. Рассаживались за стол и заказывали коньяк.
– Сколько? –