проведенное за родными пределами (включая больницу). Даже валюту
доплатили.
Возле институтской кассы меня поджидал маленький, толстенький, немного сонный
человек – начальник первого отдела.
– Ты деньги когда получишь, зайди ко мне в кабинет. Знаешь где?
– Знаю.
Когда я зашел в первый отдел, начальник немедленно удалился, оставив
наедине с представительным, но тоже немного сонным гражданином.
– Моя фамилия Коваленко, я майор КГБ.
– Очень приятно, – растерянно произнес я.
– Расскажите мне о вашем пребывании за границей.
– Что рассказать?
– Все.
Сначала я запинался, потом разговорился. Когда горячо описывал прелести
полета на «боинге», кагэбешник вялым движение руки остановил взволнованный рассказ.
– Хватит. Вы все это на бумаге изложите. И принесите к нам.
– Что изложить?
– Все.
– Куда принести?
– К нам.
Всю ночь сочинял взволнованную повесть о заграничных приключениях.
Марио почему-то получился совершенным шпионом.
Утром отнес рукопись на Алеутскую, в КГБ. Отдал майору Коваленко.
Больше Комитет меня не беспокоил.
***
Матрос Колодяжный работал на научном судне. Постоянно попадал в смеш-
ные истории. Его все любили.
Однажды его жена с маленькой дочкой встречала мужа из долгого рейса. На
причале собралось много народу, все с нетерпением ждали, когда судно появится
из-за мыса. Первыми показались судовые антенны – по форме они похожи на рога.
Все их так и называли. Встречающие оживились, а дочурка радостно закричала:
–Мама, мама, я вижу рога нашего папы!
Манила—Гонконг—Хакодате—Владивосток, 1978 год
Из Манилы я уходил на огромном сухогрузе «Михаил Ольминский».
Теплоход большой, а команда маленькая. Капитан, старпом, стармех, три штурмана,
три механика, три радиста, реф, электрик, помполит, боцман, судовой врач,
плотник, три моториста и три матроса.
Встретили меня ласково. Сразу определили в трюм – на покрасочные
работы. Ржавчину отбивать, суричить, красить. Хорошо, доктор спохватилась.
Огромного роста, удивительно похожая на лошадь, она появилась в трюме и
тоненько закричала на боцмана:
– Ты что, труп хочешь привезти? Парень только после больницы!
– Вот кобыла, – тихо пробормотал боцман, – зачем только такие в море
ходят! Ни себе радости, ни экипажу!
Повернулся ко мне.
– Ступай к старпому. Доложи, что я тебя отпустил.
Старпом, не привыкший к бездельникам на судне, сразу определил на ходовую
вахту. Ко второму помощнику.
В открытом море, когда теплоход идет на автопилоте, занятий на мостике
немного. Все время проходит в разговорах. Я больше слушал, а «второй» рассуждал.
– Вот придем в Гонконг,