бесперебойными являлись потому, что подогревание бодрящими напитками подходило к той стадии, когда все из компании уж не были столь внимательны к собеседникам, а спешили высказать свою (единственно верную) точку зрения на заданные темы.
То есть пошло словоблудие на повышенных эмоциях. Но, несмотря на, далеко не тихие, свои разговоры молодые люди среднего возраста все же не вылетали за рамки приличий. Попросту говоря, не били морды ни друг другу ни прочим (уже почти спящим) обитателям плацкартного вагона, пребывающим в молчаливом возмущении по причине этой интеллектуальной пьянки. Стаканы не разбивались, окна не разбивались, полки не ломались, ложки и помидоры с яйцами не летали от оппонента к оппоненту. Царил относительный порядок. Курить они ходили все-таки в тамбур. Не открывали окно и не дымили прямо в плацкарте своей. Тем более почему-то курили не все сразу. А по трое. Двое не курили. Эти двое больше всех, к тому же, молчали. Так что, получив несколько замечаний от проводницы (целью которой было добиться окончания шумноватых диспутов или, хотя бы «немного потише, ребята») они, не нарушая правил приличия, продолжали спорить о значимости грядущих перемен…
«Вот теперь заживем!», «Это конец.», «На хрена все это…»
«Прочь железный занавес!», «Ты не понимаешь!», «Да я все изнутри знаю!», «А вот у нас во дворе…», «Прикинь, подходят ко мне две мадамы…», «А вот как то на рыбалке…», «Помню в армии сапоги искал», «У нас прораб как говорит…»
Такие взаимодополняющие темы разговора с удивительной непоследовательностью и скоростью сменяли друг друга… Строители возвращались из очередной командировки домой, накопивши множество новых впечатлений и знали о чем нужно беседовать…
…Так что в плацкартном вагоне пассажирского поезда, едущего в Ленинград, сложилась вполне благопристойная, по-домашнему уютная, атмосфера, располагающая к совершенно разным, порой невообразимым ситуациям, которые являются неотъемлемой частью жизненных этапов под названием «В ДОРОГЕ…»
* * *
Все это проплывало незначительно перед глазами Максима, который и сам под воздействием выпитого коньяка ощущал себя проплывающим. Тут еще в какой-то степени философский вопрос: То ли незначительные детали проплывали незначительно перед глазами Максима, то ли сам он с особой значимостью проплывал сквозь эти, как будто из другой реальности, детали…
…Взгляд его обратил внимание на храпящего, так, чтобы все восхищались этим музыкальным храпом, довольно упитанного мужчину огромного роста на верхней боковой полке. Вроде ничего особенного. Ну лежит себе, музыкально храпя, на левом боку, согнув ноги в коленях, повернувшись к окну передом, а к остальному миру противоположной стороной тела. Ну уместил он каким то чудом свое упитанное тело на, строго не широких размеров, верхнюю полку. (хотя, конечно, данный факт вызвал у Максима удивленную улыбку.)
Интересней другое: Прямо под