значил? – пристально изучает мое лицо. А я молчу. Не хочу признавать, что меня толкает вина за собственное бесчувствие. А потом сама же мысленно усмехаюсь. Когда понимаю, что стараюсь казаться в глазах Кирилла лучше, чем есть. Кривлю губы в ухмылке и заставляю себя сказать правду: – Этот парень ничего для меня не значит. Хотя я прожила с ним шесть месяцев.
Кажется, мой ответ Кирилла совсем не радует. Он мрачно спрашивает:
– Если так, зачем с ним была?
– А это не твое дело, – равнодушно замечаю.
– Очень даже мое, – не соглашается. – Я должен понимать истинные мотивы своего напарника. Это важно.
Звонок в дверь прерывает нашу небольшую пикировку. Кирилл идёт в прихожую и через минуту возвращается с двумя коробками пиццы в руках. Раскладывает их на журнальном столике. И в ближайшие несколько минут мы в молчании утоляем свой голод. Потом собираю крошки, ссыпая их в пустые коробки. Отношу все в мусорное ведро. Разворачиваюсь и натыкаюсь на Кирилла. Он машинально придерживает меня за локоть. И не убирает руку. Вскидываю на него глаза. В его взгляде одновременно и вызов, и сомнение. Он явно готов к тому, что могу ответить резко. Но еще ему интересно, как именно я себя поведу.
А я какое-то время не двигаюсь, прислушиваясь к себе. Мне тоже интересно. Вчера, когда поняла, что мне нравится его запах, в голове мелькнула мысль: может, и прикосновения тоже понравятся? И вот сейчас у меня появляется шанс получить ответ на этот вопрос. А Кирилл, словно помогая, медленно проводит ладонью по моей руке снизу вверх. И я вздыхаю – слишком быстро окончен эксперимент. Ничего не изменилось. Мне все также неприятно. Повожу плечом, отводя руку в сторону. И с усмешкой говорю:
– Ты голливудских боевиков не пересмотрел? Хоть мы и напарники, но спать друг с другом точно не будем.
– Уверена? – тихо спрашивает Кирилл, разглядывая меня. – Ты ведь давно одна. Если конечно твоя сестра не соврала.
– Хоть в этом не соврала, – качаю головой, глядя ему в глаза. – А главное, меня все устраивает. И я не вижу причин это менять. Прямо сейчас не вижу, – говорю с прозрачным намеком, окидывая его взглядом с головы до ног. И добавляю, чтобы окончательно расставить точки над «и»: – Ни разовый, ни многоразовый трах меня не интересует. Надоело себя заставлять. Уже говорила, мне не нравятся чужие прикосновения.
– Ты так на всех мужчин реагируешь? – уточняет Кирилл. Никак не показывая, что его задели мои слова.
– На всех.
– А на женщин? Может, ты…
– Нет, – спокойно качаю головой. – У меня обычная ориентация. Просто больше не иду на компромиссы.
– Значит, тебе нужно все или ничего? – скептически задирает он бровь.
– Не угадал. Я из тех, кому уже ничего не нужно.
– Не слишком ли рано? Сколько тебе лет?
– Двадцать шесть. А рано для чего? Считаешь, в таком возрасте еще можно позволять мужикам компостировать себе мозги? А когда будет достаточно? В сорок? Что-то я не хочу ждать.
– А как же голод тела? – прищуривается он с невозмутимым