Для остальных папа забронировал автобус, который ждет за воротами. Люди потихоньку подтягиваются к выходу. Мы с Кириллом замыкаем шествие и садимся каждый в свою машину. Это не первые похороны, на которых я присутствую. Но дальнейшую и самую бессмысленную их часть – поминки – обычно игнорирую. Слушать фальшивые, хвалебные речи тех, кто лишь изредка общался с покойным, нет никакого смысла. А тем, кому он был по-настоящему дорог, в этот момент слишком больно, чтобы они произносили что-то осмысленное. Но сегодня особый случай, и я еду в ресторан.
В большом зале, отделенном от основной части специальными ширмами, уже накрыты столы. Официанты суетятся вокруг, расставляя последние блюда с закусками и выпивку. Папа с мамой садятся во главе. Рядом с ними тетя Оля и Элина. Остальные тоже постепенно рассаживаются. Я устраиваюсь сбоку, выбрав самое удобное для обзора место. И тут же справа от меня опускается на стул Кирилл. Элина бросает на нас обоих убийственный взгляд. Забывая, что на меня такие вещи не действуют. И на Кирилла, судя по всему, тоже. Он даже не поворачивает головы в ее сторону. Словно, ее вообще здесь нет.
Вижу, как папа тихо переговаривается с невысоким полноватым мужчиной. Тот кивает и выходит вперед. Это ведущий. Он говорит несколько общих фраз, соответствующих печальному мероприятию. И передает слово кому-то из гостей. После этого все пьют, и ведущий поднимает следующего. Поминки идут своим чередом. Пространные речи перемежаются выпивкой. Лица присутствующих постепенно расслабляются и краснеют. Я почти не вслушиваюсь в слова. Но внимательно слежу за открывающимися мне подлинными эмоциями.
Мы с Кириллом почти не разговариваем, так как оба заняты делом. Лишь ближе к концу, когда подают кофе и десерты, он наклоняется ко мне и спрашивает:
– Скоро все закончится. Поедем к тебе? Надо обсудить.
– Согласна, – киваю и поворачиваюсь к нему. Наши лица оказываются совсем близко друг к другу. Отстраненно замечаю, как необычно окрашена радужка его глаз. Ближе к зрачку зеленый цвет насыщеннее. А по краю переливаются бликами янтарно-желтые вкрапления. От чего глаза кажутся колдовскими. А еще очень знакомыми. Будто я видела их раньше. С удовольствием втягиваю носом такой приятный мужской запах. Естественный и полностью натуральный. И только сейчас ощущаю, как устала от какофонии искусственных ароматов, наполняющих это помещение. Так что до сих пор инстинктивно дышала вполсилы. И иногда даже затаивала дыхание, когда меня окутывал шлейф чьих-то духов.
Взгляд Кирилла вдруг неуловимо меняется. И почти сразу ощущаю охватывающее его напряжение. Вижу, как широкая ладонь с длинными пальцами, лежащая на столе, тянется к моей руке. Быстро убираю руку себе на колени и откидываюсь на спинку стула, увеличивая дистанцию между нами. Ладонь замирает на месте и сжимается в кулак. И в этот момент я отвлекаюсь, потому что слово берет Элина. Встает, стискивая бокал так сильно, что ее пальцы белеют от напряжения. Голос тоже слегка дрожит. Непосвященные вполне могут поверить, что она так