Как на карусели, которой положено крутиться.
И вот много лет спустя она вернулась сюда в своем дорогом пальто и сапогах… Ох уж это пальто от «Тайгер», напрочь разрушило их представление о мироустройстве!
Стокгольмская жизнь стала для нее чем-то вроде тюрьмы. Ребекка работала, работала и работала – пока почти полностью в этом не потерялась. И каждое лето наведывалась сюда. И на Рождество на несколько дней, теперь уже в пальто от «Прада».
Наконец, на похороны бабушки.
Она могла бы до сих пор жить там. Топтаться по дорогим коврам адвокатского бюро в еще более дорогой обуви. Клевать носом перед безмозглыми сериалами во все более дорогих квартирах. Но когда переехала из Стокгольма в опустевший бабушкин дом, это ощущалось как освобождение. Адвокатская карьера – что-то вроде капкана на лис. Вечные переработки. Клиенты, для которых деньги – и мораль, и жизненные принципы. Ребекке удалось вырваться – пусть израненной, зато живой. Найти дорогу к своему очагу на южном склоне холма, со старыми вещами, напоминавшими о жизни здесь с бабушкой, домоткаными гардинами, крашеной мебелью и комнатными цветами, о которых соседи вспоминали, что и сами когда-то получили от бабушки черенок.
И вот сейчас, похоже, Ребекка снова угодила в капкан. Работает как сумасшедшая, и за что? За жалкую часть своей стокгольмской зарплаты.
А теперь еще этот фон Пост…
– Черт с ним! – выругалась Ребекка вслух, не особенно задумываясь, к кому обращена эта реплика.
И в этот момент в боковое стекло постучали.
Сиввинг.
– Все мечтаешь? – спросил он, когда Ребекка открыла дверцу.
Солнце почти зашло. Щебетали птицы. С крыш капало.
– Весенний упадок сил, – объяснила Ребекка.
– Понятно… Разомлела, значит, на солнышке.
Ребекка выпустила Снурриса, который тут же принялся задирать Беллу, собаку Сиввинга. Малыш прыгал вокруг нее, поднимал зад и так ожесточенно мотал хвостом, что Сиввинг расхохотался.
«Ну, давай же!» – говорили веселые щенячьи глаза.
Но Белла на него даже не смотрела. В пасти она держала лувикковую варежку[15].
– Она сводит меня с ума. – Влюбленные глаза Сиввинга не давали усомниться в правильности выбора слов. – Сначала вообразила, что беременна, а теперь вот усыновила эту варежку. Всю ночь с ней возится – скулит, укладывает спать… Я глаз не могу сомкнуть вот уже неделю. Не возьмешь ее себе на пару дней? Хочешь укропного мяса? – Сиввинг приглашающее помахал пластиковой банкой. – Все, что нам нужно, – сварить картошки… Слушай, ты уже прошла техосмотр?
– Пройду обязательно, – пообещала Ребекка и поняла, что уснула бы на месте, имей она возможность упасть на кровать.
– Что с тобой? – забеспокоился Сиввинг.
– У меня был необычный день на работе.
– Видела Кристера?
– Что? Нет… в любом случае с Кристером это никак не связано.
Но Ребекке вдруг вспомнилось, как смотрел Кристер в ее