критике прослеживается довольно отчетливая тенденция, направленная на то, чтобы представить ее поэтом, стоящим вне футуризма, не имеющим с ним практически ничего общего.
Попытки убрать реальный контекст ее литературного бытования естественным образом приводят к вопросу о том, куда же, в таком случае, следует отнести Елену Гуро, к какому направлению или течению? Мнения специалистов на этот счет, мягко говоря, расходятся. Так, К. Бьорнагер Йенсен считал, что произведения Гуро – связующее звено между символизмом и футуризмом[34]. Другие зарубежные исследователи с завидным упорством доказывали, что Елена Генриховна – типичная модернистка. Николай Гумилев в рецензии на «Садок судей II» обозначил ее близость к неоимпрессионистам[35]. Доходило до курьезов. Поэт и критик А. Ростиславов в своем некрологе объявлял творчество Гуро «импрессионистическим реализмом», тогда как В. Брюсов авторитетно заявлял о близости ее стихов к «реальному импрессионизму»[36].
Вероятно, каждый из ярлыков, приклеиваемых к имени Елены Гуро, что-то реально отражал и, несомненно, о чем-то свидетельствовал. Действительно, невозможно не учитывать перекличек произведений поэта с творчеством Б. Зайцева, А. Ремизова (известно, что Гуро высоко ставила его «Посолонь»), – как нельзя и анализировать ее творения, ни разу не произнеся магическое слово «импрессионизм». Было бы также странным не слышать отголосков драматургии и прозы Гуро в пьесах А. Блока и «симфониях» А. Белого.
В то же время, представляются совершенно неверными попытки иных критиков рассматривать ее творчество вне футуристически-дружеского окружения. Невооруженным глазом можно обнаружить следы влияния поэзии Гуро в ранних «урбанистических» стихах Маяковского; отражение «Шарманки» –
в поэзии и прозе В. Каменского; этой и других ее книг – в произведениях В. Хлебникова (хотя здесь правильнее, наверное, говорить о взаимовлиянии и близости творческих устремлений). Точек соприкосновения с подлинными новаторами, представителями нового искусства при углубленном изучении ее произведений обнаруживается гораздо больше, чем может показаться при первом знакомстве с этой «чудно-безумной душой»…
Вероятно, пройдет еще не один год (десяток лет?), прежде чем станут общим местом слова о том, что Елена Гуро – один из выдающихся поэтов начала ХХ века, самобытная, удивительно органичная и цельная личность, оказавшая несомненное влияние на целую плеяду литераторов и художников своего времени и следующих поколений «творцов будущих знаков».
А пока хорошо бы всем нам – сирым и убогим, богатым и счастливым, мудрецам и недоумкам, – хотя бы попытаться понять и принять чистые и честные слова, прислушаться к тихому голосу поэта, силу которого переоценить невозможно:
«Творите, чтобы было для чего рождаться вашему будущему, и оно само родится. Жизнь никогда не дана извне» (Елена Гуро).
Арсен Мирзаев
Михаил Матюшин. Портрет