никогда не окажешься на ее месте, – тихо шептал ей Артем.
Когда все закончилось, Влада не заметила. Артем Павлович крепко зажимал ей уши. Сама она так вдавливалась в его грудь и жмурилась, что перед глазами летали звездочки. Влада думала о своем клубе. Она представляла себя сейчас в ее любимом «Черном бархате». Одна. В темноте и тишине. И никто ей не может не достучаться, не дозвониться. Как ей этого не хватает в Москве.
– Пошли, – тихо прозвучало у самого уха.
Влада открыла глаза и поняла, что вокруг тишина. Она отодвинулась от Артема и осмотрелась. В допросной остались они одни.
Елизавета Петровна сидела на скамье и разговаривала по телефону. Мимо проходили люди по своим делам. И никому не было дела до одинокой женщины: ее мыслей и чувств. А сердце женщины плакало. Четырнадцать лет назад ее сердце остановилось вместе с сердцем ее дочери. Вика «сгорела» от саркомы за полгода. Последние несколько недель она провела под аппаратами в хосписе. Там начальствовала столь молодая врач, что Лиза постоянно с ней спорила и даже ругалась. Но Анна, так звали женщину, оказалась не из пугливых. Она стойко переносила нападки убитой горем матери. А Викуле становилось с каждым днем все хуже. Ее легкие были поражены метастазами, и она не могла уже дышать самостоятельно.
И Лиза не нашла ничего лучшего для отвлечения себя от своего состояния, как бесконечно приставать к молодой главврачу. Она затевала скандал по любому поводу и без. Веской причиной могла даже стать вода в стакане не должной температуры. Анна Егоровна даже в лице ни разу не поменялась. Всегда была готова разговаривать с Лизой хоть три часа кряду. Лиза тогда еще не понимала, что эта великая женщина занята каждую секунду всеми делами хосписа. И ни разу не проявила нетерпения к ней. Она прекрасно видела, что движет ею.
И вот Лиза как обычно выбежала и начала с привычного ей мата. Она вообще часто стала употреблять нецензурные слова, как ей сказали, что ее ребенок обречен и ей дали направление на паллиативную помощь. Анна Егоровна единственная осталась на ее пути в коридоре. Весь персонал вообще не мог находится рядом с Лизой. Она всегда обладала тяжелым влиянием на людей.
Главврач спокойно выслушала все претензии и тихо, но твердо ответила, что пора бы уже заканчивать с истериками и обратить внимание на своего ребенка, оставленного одного в палате. Аня впервые напала сама. Она так отчитала Лизу, что у той голова в плечи спряталась. Она умолкла и не могла найти, что ответить, наступила тяжелая тишина. И среди этой тишины раздался веселый детский смех.
Лиза вздрогнула. Это смеялась ее Викуля! Она опрометью бросилась в палату. И тут она впервые увидела ее.
Очень худая девочка Викиного возраста, сидела рядом с Викой, а та заливисто хохотала. Кашляла, а потом снова смеялась. Девочка, стоило Вике закашляться, тут же приставляла к ее лицу кислородную маску, Вика делала несколько облегчающих состояние вздохов, и сама рукой отодвигала маску.
Светлые волосы образовывали шар из непослушных кучеряшек вокруг головы. Круглые синие