чем автор: последний рассказывает о нескольких женщинах, которым симпатизирует, тогда как первому это чувство, судя по всему, недоступно.
Роман Канцлера, как говорится в этих заметках ранее, представляет собой описание сексуальной одиссеи главного героя, обрамляемое откровенными и далеко не романтическими картинами половых сношений, некоторые из которых шокируют нарочитой мерзостью. Это произведение похоже на «Женщин» Чарльза Буковски, только здесь нет матерной ругани, а герой хорошо образован и обеспечен.
К поклонникам творчества Буковски я не отношусь, и роман Промилле не вызывает у меня восторга. В тексте много флешбэков, чрезмерно рассеивающих его структуру, в основе которой лежит, кажется, строго хронологический принцип. Наконец, в книге попросту отсутствует сюжет. Герой только и делает, что занимается сексом со всеми встречными женщинами (те отдаются ему при первой возможности).
(Утверждение об отсутствии в каком-либо романе сюжета выдает неопытного читателя или по крайней мере человека, которому невдомек значение слова «сюжет». Правдоподобность этого утверждения приближается к верности тезиса о том, что в романе нет слов. Подозреваю, читателю предстоит увидеть метаморфозу, благодаря которой рассказчик – то, что от него останется, – узнает и даже сможет объяснить другим, что такое сюжет.)
На протяжении работы Канцлера над романом, которая занимает несколько лет, Марина просит показать ей черновики. Последние принадлежат исключительно автору, убежден Промилле, поэтому Марине остается лишь заглядывать в рукопись, когда муж сидит рядом и пишет. Со временем она устает ждать. Еще больше ее утомляет сама увлеченность Канцлера книгой. Марина чувствует недостаток внимания супруга, который уделяет творчеству подавляющую часть свободного от карьеры времени. Она начинает ненавидеть еще не законченный роман и не намеревается кадить Промилле фимиам.
Мой клиент вспоминает себя в ту пору:
– Главным желанием Канцлера было написать роман. Мы помним день, когда возникло это желание. Была зима, юный Канцлер с мамашей возвращались от родственников. Они ждали поезд на деревенской станции. Стояли у непонятно что ограждавшего покосившегося забора. Небо было пасмурным, кругом лежал грязный снег, делалось зябко. Наползал поезд, опускавшаяся темнота красила его в сизый цвет. Состав шипел, тормозя, и его фонари казались глазками огромной яичницы. Тогда Канцлер и захотел собственный роман. Почему? Чёрт его поймет.
Я обращаю внимание, что мой клиент (уж не знаю, сознательно или нет) говорит «захотел собственный роман», а не «захотел написать собственный роман». Эта фраза хорошо ложится на слова о желании обладать своей книгой и нежелании писать ее.
– Романы Канцлер не заканчивал: терял интерес, – продолжает Промилле. – Повести вырастали до романов и тоже оставались брошенными. За семнадцать лет творческой жизни Промилле опубликовал всего-то маленькую книгу рассказов.