Я безмолвно сунул ему под нос кулак, и тотчас задел локтем нечто упругое, пузатое. Лодка! Голубушка сама подплыла к нам, как верный конь на переправе. Я тотчас нащупал веревочный трос, протянутый вдоль борта, крепко сжал его, чтобы не упустить, да еще подтянул к лодке Игната, как слепого котенка к блюдцу с молоком – нюхай, осязай свое спасение!
– Держись за веревку, – шепнул я ему. – Сначала залезу я, а потом ты.
Не знаю, как Игнат думал обо мне и как оценивал мои моральные убеждения, но за веревку он схватился и обеими руками, и зубами, да еще одну ногу на нее закинул. Неужели он предположил, что я сам влезу в лодку, а его оставлю в воде? Я подтянулся и въехал в лодку, как цирковой дельфин на бордюр бассейна. Ого! На дне лодки подвязаны ремнями какие-то пластиковые коробки, упаковки. Наверняка аварийный запас пищи и воды. Может, еще какое-нибудь полезное снаряжение.
– Руку!! – торопясь, глотая воду и отплевываясь, прошептал Игнат.
Я тотчас закрыл ему рот рукой. Мне показалось, что где-то недалеко скрипнула дверь… И долго мне еще вбивать в голову этому неразумному человеку, что порой тишина стоит жизни?
Он думал, я схвачу его трепетную, рвущуюся ввысь руку, но я крепко ухватился за воротник. Не мной придумано, чтобы тонущего кота или пса вытаскивать из воды за шкирку. Я потянул на себя несчастного товарища, и он уже обхватил руками округлый борт, уже уперся головой в лодочный пол, уже занес ногу, как вдруг соскользнул и с шумом упал в воду. Я сам не понял, как выпустил его ворот. Игнат тотчас ушел под воду с головой, но сразу же вынырнул, обезумев от страха, и во всю глотку завопил:
– Я тону!! Спаси меня!! Тону!!
Не знаю, каких волевых усилий мне потребовалось, чтобы удержаться от желания погрузить этого кричащего недоумка в чернильную бездну моря. Откуда-то со стороны, где я даже не предполагал нахождение яхты, раздались трескучие выстрелы, пули зашлепали по воде. Я снова схватил Игната за воротник и, напрягаясь изо всех сил, чтобы сделать все очень быстро, вытянул его из воды. Он перевалился через борт, упал на дно, а я стал на ощупь искать весла. Игнат рычал, хрипел. По нам снова выстрелили, целясь на звуки, и я вдавил лицо Игната в днище. Уже никакие просьбы и уговоры на него не действовали. Надо просто заткнуть его рот силой… Вдруг Игнат вскочил, словно забыл в воде нечто очень важное, и в это же мгновение я услышал приглушенный шлепок, как если бы в куртку Игната попал брошенный кем-то кусочек теста. Игнат сдавленно ахнул, сжался, опустил плечи и замер, как бы прислушиваясь.
До меня не сразу дошло, что случилось. Его ранило! Игнат случайно поймал пулю, которая была адресована мне! Трудно придумать более скверную ситуацию для нашего положения. Опасаясь, что он сейчас начнет орать от боли, и нас уже добьют наверняка, я повалил его на дно, сам упал рядом с ним и несколько томительных минут лежал неподвижно в совершенной, гнетущей тишине. Пусть убийцы думают, что мы оба погибли. Пусть они будут уверены в этом, сплюнут в воду, поздравят друг друга, поставят