в уши наушники, включаю музыку. Ту, что всегда выдергивала меня из самых глубоких ям отчаяния. Закрываю глаза. Три часа тянутся бесконечно долго.
Для чего я здесь
Встречаемся с ним днём в театре. Первое, что он мне говорит:
– Я у телефона звук забыл включить и прочитал твоё сообщение только утром.
– Ничего, – отвечаю, – я так и поняла.
Расходимся в разные стороны.
– Представляете, – говорю знаменитости, – вы-то живёте в приличной гостинице, а нас поселили за тридцать километров от города, в ужасной дыре.
– Ну, Кэтси, ты же взрослая девочка, сама решаешь, в какой гостинице тебе жить.
О чём это он, думаю. К себе в номер, что ли, приглашает? Ну-ну. Странный человек, ей-богу.
***
Все гастроли Иван существует сквозь меня.
То есть, он говорит со мной, и на меня смотрит, иногда даже в глаза, но ощущение, что он недосягаем, он в стеклянном колпаке, и нет возможности не то чтобы поговорить, а просто дотронуться, потому что видишь: стекло.
Выполнять свои прямые обязанности, проявлять заботу о его комфорте и приносить горячий кофе стало невыносимым. Что я делаю? Почему я это делаю? Неужели я вот так ещё полгода – до самой премьеры – буду подавать ему чай?
Для чего я здесь?
***
Я говорю с Яной по телефону, меряя шагами пустой коридор. Рассказываю, как мне живётся. Я не плачусь в жилетку, я предпочитаю ругаться – едко, колко и смешно.
Я много смеюсь, когда хочется плакать. Мы с Яной смеёмся вместе.
Иван выходит со сцены. Чтобы попасть в свою гримёрку, ему надо идти мимо меня. Он останавливается, это осознав.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга.
Он резко разворачивается, уходит обратно на сцену. Там есть выход в другой коридор.
– Яна, – смеюсь я в трубку. – Он меня боится! Он идёт в большой обход, только бы не сталкиваться со мной нос к носу.
В моем смехе звучат высокие истеричные нотки.
Все пути предначертаны
Мне позвонил продюсер из кинокомпании, с которой я работала весь прошлый год, и сказал, что моя сценарная заявка на полнометражный телевизионный фильм утверждена на одном из центральных каналов. Мне выплачивают небольшой аванс – сумму, равную двум моим зарплатам в театре, и за сорок дней я должна написать сценарий.
А я тут готовлю кофе для Ивана Кузнецова, который ходит мимо меня в стеклянном колпаке.
Уходить, уходить с этого проекта. Садиться дома, закрываться на все на замки и писать.
И гори все синим огнём.
Но как уйти? Как бросить всё это?
Я хожу к знаменитости в гримёрку пить кофе. До отъезда на гастроли он попросил принести ему мои сценарии. Теперь он их прочитал, у нас есть тема для разговоров.
Я благодарна ему очень за внимание. За то, что мне есть куда приткнуться на этих гастролях. За то, что меня видят и слушают.
И когда меня долго нет, он шлёт смс:
«Кэт, иди кофе пить, сценариусы обсуждать, про искусство туда-сюда…».
Он сам