позже попросить её мне позировать. Мне очень хотелось нарисовать эти руки.
Вообще миссис Томас напомнила мне моих стариков, но было меж ними и одно важное отличие. На вид этой даме было уже далеко за восемьдесят лет, но то ли благодаря целительному морскому воздуху, то ли вследствие какой-то своей природной кипучей энергии, она обладала невероятной живостью, абсолютно не присущей подобным преклонным годам.
Тем временем миссис Томас, словно и не замечая того, с каким интересом я разглядываю её, продолжала говорить:
– Этот дом когда-то принадлежал моей прабабке, а как её не стало, здесь никто и не живёт. Иногда туристы вроде вас приезжают, просят сдать. Но таких немного. Сами понимаете, все хотят жильё поближе к центру, да и с удобствами. А этот дом, – миссис Томас пожала плечами, – он больше для тех, кто любит старину или хочет попробовать что-то непривычное. Таких мало теперь…
Последнюю фразу она сказала с какой-то непонятной мне грустью.
– А почему вы не продадите дом? – спросила я.
Мой вопрос застал врасплох пожилую даму. Её карие глаза озадаченно уставились на меня, а затем она снова пожала плечами и просто ответила: «Память».
Вскоре хозяйка моего нового жилища ушла, оставив меня в одиночестве. Она даже не стала заходить внутрь, словно бы «память», о которой она так заботилась, на самом деле навевала на неё тоску и грусть. Впрочем, тоску испытала и я, оставшись одна на пороге своей новой жизни.
Внутри было очень тихо, словно бы стены этого старинного дома не пропускали через себя ни единого звука. Дом моих родителей всегда был наполнен самыми разнообразными шумами. То были и звуки телевизора или радио, голоса членов семьи, шумы города и многое-многое другое. Здесь же звуков не было совсем. Словно бы на дом снаружи был надет какой-то волшебный колпак, не пропускающий ничего: ни звуков, ни свежего воздуха, ни даже самого времени.
Казалось, со смертью хозяйки и жизнь этого дома замерла. Даже старинные механические часы на стене давно остановились. Оставив чемоданы у порога, я подошла к часам и попробовала их завести. Попытка оказалась тщетной. Часы были сломаны, и это так сильно огорчило меня, что на мгновение я разочаровалась в своём решении поселиться именно здесь. Никогда прежде мне не было так страшно, как в этот момент. Мне казалось, что, решившись съехать от родителей, я совершила ужасную ошибку, что мне не следовало отправляться так далеко и что я, наверное, совершенно не подготовлена для такой жизни. У меня вырвался тяжёлый вздох, и я, стараясь избавиться от подступившего к горлу кома, обхватила себя за плечи. Мне вдруг захотелось плакать.
Борьба с собой заняла у меня немало времени, но затем, в очередной раз вздохнув и сказав про себя, подобно героине Маргарет Митчелл: «Я подумаю об этом завтра», – я вновь взялась за чемодан и потащила его в спальню. Сейчас мне некогда было тосковать. Предстояло занять себя работой. Прежде всего надо было разместить вещи, определить то, чего мне не хватает для жизни, и отправиться на