нас с Вовой одна комната, «детская», а родители спят в гостиной, где мы с Вовой тоже проводим много времени, но мы же все близкие родственники. Хотя я бы предпочла иметь крохотную комнатку, но свою. Главное, чтобы в ней было хоть маленькое окошко и компьютер, мой собственный, – окно в мир. В тот мир, где живут все мои сверстники и многие взрослые. Мама просто не понимает, что иногда я выгляжу как белая ворона, потому что я не понимаю, о чем говорят мои одноклассники, какие фильмы обсуждают, какие шутки повторяют. Может быть, это плохие фильмы и глупые шутки, но я могла бы сама это понять.
Таисья недавно рассказывала нам об Индии, как там дети стремятся получить высшее образование, которое дает им всё – востребованную профессию, хорошую зарплату, место в обществе. Поступить в их университеты и высшие школы невероятно сложно, а еще сложнее в них учиться и окончить с высокими баллами, студенты сдают около сорока экзаменов каждый семестр. Но зато после окончания они могут найти хорошую работу. И потом она плавно перешла с индийских школьников и студентов на нас, стала говорить о том, что мы вошли, сами того не заметив, в возраст, когда главным становится отрицание родителей.
Пока Таисья нам об этом не рассказала, я как-то не задумывалась над тем, почему мне с недавних пор многое из того, что говорят родители, особенно мама, стало казаться неправильным. Мне всё время хочется сказать маме «нет». Папе – в меньшей степени, но, во-первых, папа не заставляет меня ходить в церковь и поститься, а во-вторых, папа в общем имеет меньше веса в нашей семье. И я не знаю, как он на самом деле ко мне относится. Надеюсь, что любит.
Мама, наверное, тоже любит, но она любит вовсе не меня, а какую-то девочку, которую она представляет и пытается сделать меня похожей на нее. Может быть, ей кажется, что эта девочка есть во мне? И она с ней разговаривает, а я слушаю эти разговоры и удивляюсь. Говорю маме «да» или «нет», нисколько не веря в то, что говорю. Киваю, делаю вид, что согласна. А как иначе? Мама будет добиваться согласия любой ценой. Лучше согласиться сразу.
Таисья говорит, что взросление начинается с того, что человек сбрасывает родительскую опеку, как змея сбрасывает свою старую шкурку, и живет по-своему. Не знаю, верить ли Таисье, которая часто говорит что-то, что очень резко отличается от слов моих родителей. И зачем тогда родители меня воспитывали почти пятнадцать лет, если я всё равно всё сброшу и пойду дальше растить свою собственную шкуру, какую-то другую? И почему так получается, что под этой шкуркой – я совсем иная, не та, которую хотели бы видеть мама с папой?
У нашего дома я встретила соседку Людмилу, которая всегда подходит к маме, если видит ее, и начинает разговоры о том, что скоро наш дом сломают, а нас переселят к черту на кулички из нашего старого района, из которого ночью можно за десять минут на машине доехать до Кремля. Мне кажется, что у самой Людмилы машины нет, и вообще непонятно, зачем кому-то ехать ночью до Кремля, но это ее волнует больше всего.
Она рассказывает маме, что людей из соседней пятиэтажки поселили так далеко,