жилища доносится:
– Погибаю, родимые! Караул!
Это подаёт голос Ерёмина Евдокия Павловна. От страха бабка не может сообразить, что делать. В толпе оживляются, было, но никто не решается подойти ближе к огню. И тут он, Василий Дробнов, осенив себя крестным знамением, выходит из толпы.
– Не поминайте лихом, люди добрые! -с пафосом говорит он и бросается в огонь. Задыхаясь в дыму, с трудом вытаскивает из-под кровати перепуганную Ерёмину. Выбивает ногой оконную раму и выталкивает бабку наружу. А вот сам геройски погибает.
Хоронили Дробнова всем селом. Сельсая администрация даже денег на духовой оркестр наскребла. У могилы с горячей речью выступила глава поселения Екатерина Олеговна Потапова, которую в селе называют Екатериной Великой, правда, непонятно, за какие заслуги.
– Да мы ему, нашему герою, -в душевном порыве произносит Потапова, -памятник из бронзы поставим.
А директор совхоза Рыков тычет ей локтем в бок, мол, какая бронза, на железный крест еле денег наскребли.
Поминки устроили, конечно, пышные, особенно водки было много. И здесь не обошлось без пламенных речей и откровенных признаний.
– Зачем ты, Вася, в огонь полез? -рыдая, лепечет Ерёмина.-Мне всё одно скоро помирать, а тебе жить бы да жить.
Односельчанин Фёдор Метёлкин, после гранёного по рубец, лезет обнимать овдовевшую Тамару и бормочет:
– Картина ты моя, я тебя в беде не оставлю.
– Тихо, граждане! -воскреснув, заявляет о себе Василий.-Я без вас решу все проблемы.
Проснувшись, Дробнов вышел во двор. Заглянул в сад, окинул взглядом поросший разнотравьем огород. Всё здесь было родным и в то же время одичавшим. Внезапно вернулось то состояние души, какое бывало в эту пору, когда сельчанин был полон забот, готовясь к севу. Не успел Василий ещё оценить обстановку, как с улицы донёсся едва уловимый писк тормозов, за которым последовал переливистый голос клаксона.
Выйдя за ворота, в глаза Дробнову бросилась серебристого цвета «девятка» и женщина возле неё, в которой Василий сразу же узнал Людмилу Михееву. Лёгкий ветерок игривисто ворошил её золотистые волосы, придавая её лицу романтичность. И вообще, весь её внешний вид говорил, что эта женщина умеет ухаживать за собой. Просто красавица. И лишь взгляд её лукаво прищуренных глаз заставлял внимательного собеседника настораживаться.
– Ну, здравствуй, москвич! -шагнув навстречу Дробнову, пропела серебряным голосом Михеева.
Василий с недоумением посмотрев на нежданную гостью, поздоровался, пытаясь изобразить на своём лице улыбку.
– Чего такой сердитый? – снова подала голос Михеева.-Не переживай, спрашивать ни о чём не буду.
– А я и не переживаю, -произнёс наконец Дробнов.-Просто недоумеваю, с чего бы это вдруг моя скромная персона понадобилась…
– Не надо, Вася, -оборвала его Людмила.-Вижу, что не рад.
Дробнов улыбнулся и пригласил нежданную гостью в дом, не надеясь, что Людмила