благодарен, – кивнул Родион мужичку, повернулся и направился к дверям. Он протянул руку, чтобы открыть дверь, однако она, не дожидаясь его действа, вдруг сама собой открылась, издав при этом протяжный музыкальный скрип.
“Автоматика в стиле ретро, – слегка удивился Родион, – туристов, видимо, привлекать. Смазывать только забывают, а может и это для экзотики”. Он стащил с головы шапку, стряхнул снег, побил ногой о ногу и вошёл внутрь.
Помещение вокзала не отличалось особым убранством, однако кругом царила строгая чистота. Четыре ряда деревянных скамеек в зале ожидания, закрытое окно кассы и чистый крашенный дощатый пол. Нигде ни окурка, ни соринки. И ни одной живой души. Противоположную от входных дверей стену украшали плакаты, вещавшие об опасности перехода поездных путей в неположенном месте и о недопустимости употребления алкоголя в пути следования. Между ними располагалась доска-указатель. Надпись над стрелкой вправо гласила: «Буфет», над стрелкой влево: «Начальник станции». Родион повернул налево, прошёл по небольшому коридору и остановился у двери, на которой была прикреплена деревянная дощечка с начертанной от руки надписью: «Начальник».
«Ну, кажись, дошёл”, – подумал Родион и негромко постучался.
– Кого ж это ещё принесло на ночь глядя? – послышался из-за двери громкий густой бас. Родион слегка оробел: “Шаляпин воскрес, не иначе”.
– Заходи что ли, – продолжил бас, гостем будешь.
Родион несмело отворил дверь и шагнул через порог. Обстановка, встретившая его, настолько же его удивила, насколько и очаровала. Здесь не было ничего, чем-нибудь напоминавшего рабочее место станционного начальника. Всё что перед ним предстало, напоминало скорей охотничью дачу какого-нибудь партийного босса или олигарха. На стенах тут и там висели внушительных размеров полотна в золочёных рамах со сценами охоты, множество старинных, коллекционных ружей и ножей, и целый зоопарк чучельных голов диких зверей: лося с роскошной короной ветвистых рогов, оскалившегося медведя, кабана, свирепо смотрящего маленькими стеклянными глазами, и множества зверей помельче: волка, лисицы, соболя, белки, горностая, изготовленных таксидермистом целиком. На полу перед ногами Родиона расстилалась медвежья шкура, настолько огромная, что Родион сначала даже усомнился в её натуральности, но, приглядевшись, подумал: “Ну и чудовище, не иначе из юрского периода пожаловало”. В центре экспозиции на стене висел покрытый лаком кусок дерева с суком, на котором красовалось такой же невероятной величины чучело чёрного ворона. Оно почему-то особенно привлекло внимание Родиона. Размерами ворон не уступал горному орлу. Огромная, величественная птица со жгуче чёрным, отливающим синевой, блестящим оперением. Голова его была немного повёрнута на бок, а невероятной живости глаз, казалось, внимательно изучал гостя. У левой стены потрескивал дровами заделанный под старину камин, возле которого дремал, свернувшись клубком, палево-тигровой окраски кот, размерами больше