Вороний Яр. Дмитрий Дроздов

не то что грубым словом, но и голосом не брал никогда, на руках носить был готов голубку свою ненаглядную. И с дочерьми её, племянницами своими, ужился как-то быстро и естественно. Сам не заметил, как из дяди Афони тятей стал, за отца им сделался. Немножко насторожённо, но открыто, без какой-либо затаённости или неприятия относилась к нему Настя. Зато, с виду более взрослая и серьёзная, Анюта тянулась к нему с какой-то детской непосредственностью, всем открытым девчоночьим своим сердцем. Поправляет забор, в коровнике ли управляется – она рядом, перебирает ступени на крыльце, и она тут: “Подать чего, тятя? Подержать где? Скажи”. Принесла как-то на конюшню в обед узелок с картошкой и салом, поставила на скамейку.

      – Накой, Анютушка? – сказал Афанасий, – Матушка, что ли, отправила? Мне ж до дому рукой подать.

      – Не матушка, сама я, тятя. Зачем тебе ходить на одной ноге. Ешь, давай, остынет не то.

      Так и стала потом носить.

      В конце сентября пошёл по вырубкам опёнок. Загомонилась деревня, засобирались в лес и Гудилины. В сумерках, после ужина, накинул Афанасий фуфайку, вышел на крыльцо, сел на ступеньку, закурил. Скрипнула дверь в сенях, вышла Анюта в лёгкой кофтёнке, села рядом.

      – Что ж ты, девонька, как на парад то, чай не май месяц. На-ка вот тебе.

      Встал, снял ватник, закутал Анюту, сел рядом приобнял. Помолчали, глядя на прозрачное небо с первыми звёздами.

      – Всё хотел спросить тебя, доча. Матушка тут про тебя рассказывала, как ты Битюга поворотила, помнишь?

      – Как не помнить. Было.

      – Как же тебе удалось такое, поведай, коли не секрет. Аль слово какое знаешь?

      – Знаю, тятя, не секрет вовсе. Много слов разных есть и для зверя, и для скотинки, и для человека. Выбирать надо. Тогда вот молитвой Христовой, “живые помощи” называется. Бабушка научила, царствие ей небесное, – перекрестилась.