Чужак? Всё! – Отбой в трубке.
И сидел Чужак перед телефоном, и смотрел на аппарат ошарашенно. Душа, этим шильцем, тоненьким, визгливым голосом товарища наркома насквозь прораненная, болючей болью заныла вся. Никогда еще Николай Иванович с ним так не разговаривал. А в чем провинился он, Чужак, чего ему жилка-то его не подсказала?.. Был тут, конечно, и страх, ибо знал он, а кому еще как не ему, Чужаку, и знать, сколь не пустячна угроза народного комиссара: «Пожалеешь, что на свет появился». Но было и кое-что еще, терзавшее изнутри едва ли не так же мучительно, как страх. Если уж сам Николай Иванович приказал искать по-настоящему, – стало быть, взаправду, по-настоящему, существует какая-то вражья сеть, которая выделывает вот такие вот вражьи дела! Это как же, как же, едрен-ть, проморгали-то?! И эти, из девятого отдела, Цыганков с Капраловым, тоже, выходит, в самом деле какими-то неведомыми врагами убраны!
Взаправду, стало быть, по-настоящему, под самым носом разгуливает лютый враг! Что ж это делается, братцы?!
Любочка без стука открыла дверь:
– Товарищ майор, отпечатала, тут расписаться… – Вдруг, осекшись, спросила с испугом: – Что-то случилось, Степан Акимович? У вас лицо такое…
И впервые Чужак ответил ей грубо:
– Изыдь!
В это же самое время в том же самом здании и в таком же точно, как у Чужака, кабинете, но только расположенном этажом выше, за письменным столом сидел человек, носивший такое же, как Чужак, звание майора государственной безопасности, но на этом их сходство заканчивалось. У этого человека была неброская фамилия Николаев, и звали его, разумеется, Николай Николаевич. «Разумеется» – потому что рядом находились кабинеты Иванова И.И. (Иван Иванович, конечно же), Петрова П.П., Сидорова С.С. и т.д., так что считать их фамилии, имена и отчества подлинными мог бы только очень наивный гражданин.
Впрочем, столь наивные граждане на этом этаже никогда и не появлялись, ибо отдел майора Николаева, в отличие от чужаковского отдела, занимался розыском настоящих шпионов, засланных из-за рубежа, а не запуганных инженеров, врачей и прочих граждан, готовых после встречи с лубянскими костоломами подписать признание в чем угодно, хоть в шпионаже в пользу Шумерского царства. И хотя раскрываемость в отделе Николаева исчислялась единицами в месяц, а не сотнями в неделю, как у Чужака, этот отдел начальство ценило и даже, пожалуй, несколько побаивалось. И служили тут люди – не чета чужаковским мастерам пыточных дел с большими кулаками и тремя классами образования (да что там, когда сам нынешний нарком госбезопасности Ежов писал в графе «образование»: «незаконченное низшее»); все служившие тут имели образование высшее (а то и не одно), владели в совершенстве тремя-четырьмя иностранными языками (Николаев – шестью), какое-то время нелегально работали за границей. В общем, это был штучный товар, который надо беречь.
И никогда в их кабинетах не раздавались матюги следователей и стоны избиваемых, здесь вообще предпочитали тишину.
В