из плоти? – Салливан распалялся все сильнее. Сопел загнанным горным троллем и мерил нервными шагами палату. – Их превращали в немых свидетелей творившегося безумия? В кукол, в марионеток?!
– Всякое бывало, – я повела плечом, с трудом понимая, куда он клонит.
Единственное, что пока четко осознавала моя извилина: целовать меня тролль не планировал. А жаль. Мне очень хотелось вспомнить его вкус и сверить его с воспоминаниями. Убедиться, что это все было наяву.
– Вы не понимаете меня, да, княжна? – догадался он с неприятной насмешкой. – Больше никто не будет управлять моей жизнью. Ничто не заставит меня думать, что я чего-то хочу, если я не хочу. Доступно объяснил?
Он остановился поблизости, подцепил мой подбородок и подтянул к себе. Так, чтобы каждое слово, брошенное с неприкрытой яростью, вбивалось мне в ухо и отпечатывалось в сознании.
– Никто. И ничто. Ни паразитирующий дух доисторического маньяка. Ни шурхова богиня Судьба, – шипел возмущенно Салливан, окатывая горячим дыханием мой подбородок. – Ни драная капля, что нестерпимым, мучительным магнитом тянется к другой. Что вытрясает всю душу, что разрывает в клочья плоть. Путает мысли, велит нарушать все мыслимые правила, все собственные принципы… Заставляет творить безумства, за которые, по-хорошему, меня следовало бы лишить головы…
– А она еще тянется? – робко уточнила, прикусывая губу.
Интересно ведь. Так уж вышло, что злобных троллей, сотрясающих воздух и пыхтящих бешеными самоварами, я совсем не боялась. Иммунитет у меня к ним. И потому вместо ужаса и смирения во мне проснулась неблагоразумная любознательность.
– Кто тянется?
– Капля. Ваша. Непослушная, – прошептала, чувствуя, что еще чуть-чуть, и меня засосет в серебристо-серые омуты без остатка. – Тянется?
– С одной я как-нибудь справлюсь. С моей. Непослушной, – уточнил недовольно Салливан. – Я достаточно взрослый мужчина, чтобы совладать с магическими инстинктами.
Ноздри «достаточно взрослого мужчины» угрожающе раздувались, глаза искрили расплавленным серебром, челюсть сжималась. Грудь ходила ходуном под черной Артовой водолазкой, которая магистру все-таки была узковата.
Ну вот зачем все так усложнять? Пыхтеть, распинаться? Почему нельзя просто меня поцеловать и…
Его губы впечатались в мои так неожиданно, что я замычала удивленно. Глаза распахнула так широко, что со стороны они должны были напоминать бирюзовые блюдца.
Я послушно подалась вперед, вжалась в неспокойное тело, задрожала. Рандор целовал жадно, глубоко. До мурашек под коленями, до слабости в каждой мышце. Ровно так, как мне нравилось. Так, словно хотел на деле показать, как я желанна, как нужна ему сегодня. И как буду завтра.
– Хватит! – скомандовал Салливан, отрывая меня от себя, хватая под бедра и неделикатно усаживая на подоконник.
Все в его обескураженном виде намекало, что это я на него нагло набросилась, соблазнила и к поцелуям принудила. Вот ведь тролль!
– Никогда больше