печальных томах Волхвов. Там, говорю я, чудесные летописи о Небе и о Земле и о могучем море – и о Джиннах, что завладели морем и землей и высоким небом. Много мудрого таилось и в речениях Сивилл{233}; и священные, священные слова были услышаны встарь под тусклой листвой, трепетавшей вокруг Додоны{234}, – но, клянусь Аллахом, ту притчу, что поведал мне Демон, восседая рядом со мною в тени могильного камня, я числю чудеснейшей из всех!»
Или это предложение: «И тогда мы семеро в ужасе вскочили с мест и стояли, дрожа и трепеща, ибо звуки ее голоса были не звуками голоса какого – либо одного существа, но звуками голосов бесчисленных существ, и, переливаясь из слога в слог, сумрачно поразили наш слух отлично памятные и знакомые нам голоса многих тысяч ушедших друзей»[12].
Разве в этом не чувствуется строгое достоинство? Ни один писатель не может взять и придумать стиль. Он всегда следует какому-то влиянию или, как происходит чаще всего, нескольким влияниям. Установить, из какого родника черпал вдохновение По, я так и не смог. Впрочем, если бы Хэзлитт или Де Квинси{235} стали писать «страшные» рассказы, они скорее всего породили бы нечто подобное.
Теперь же, с вашего разрешения, перейдем к прекрасному изданию романа «Монастырь и семейный очаг», который стоит слева от По.
Просматривая свои беспорядочные наброски к этому эссе, я заметил, что назвал «Айвенго» вторым лучшим историческим романом девятнадцатого века. Осмелюсь предположить, многие пальму первенства отдали бы «Истории Генри Эсмонда»{236}, и я вполне понимаю эту позицию, хотя и не разделяю. Я признаю красоту стиля, выдержанность образов, исключительную точность в передаче духа эпохи королевы Анны{237}. Наверное, не было написано ни одного исторического романа, автор которого знал бы описываемое время столь же досконально. Но, сколь ни велики эти достоинства, для романа они не являются главными. Для романа главное – занимательность, хотя Аддисон как-то язвительно заметил, что главное предназначение романов – это чтобы у кондитеров никогда не заканчивалась бумага. «Эсмонда» я считаю очень интересным в тех местах, где описывается кампания в Южной Шотландии, когда на сцену выходит бездушный и беспринципный герцог Мальборо, и в тех случаях, когда являет свой зловещий лик лорд Мохэн. Но в нем есть и затянутые пассажи, которые читаются с гораздо меньшим интересом. Чтобы считаться действительно выдающимся, роман должен держать читателя в напряжении от начала до конца. «Айвенго» не отпускает ни на минуту, и именно этим он как роман лучше «Эсмонда», хотя как литературное произведение последний более совершенен.
Итак, если бы я обладал тремя голосами, я бы все их отдал роману «Монастырь и семейный очаг», назвав его не только лучшим историческим романом, но и вообще лучшим романом, написанным на английском языке. Я прочитал почти все значимые иностранные романы девятнадцатого века и могу сказать (только от своего имени и в пределах своей начитанности),