а его можно отравить? Проверим». Извлекается книга, грязный указательный палец медленно опускается по странице. «Ob fas est aquam hostis venere»[16], – и так далее. «Так-так, не разрешается. Но в амбаре засели враги, что с ними делать? Заглянем в книгу». «Ob fast est hostem incendio»[17], – и так далее. «Ага! – восклицает он, – Мы можем их поджарить. Шевелись, Амброзий, тащи сено, доставай трутницу»{263}. Собрание законов ведения войны было серьезным делом в те дни, когда Тилли брал Магдебург{264}, а Кромвель{265} вынужден был оставить свое хозяйство и взяться за меч. Да и сейчас, во время какой-нибудь долгой кампании, когда люди грубеют и озлобляются, такая книга была бы весьма полезной. Многие из этих законов непреложны, и еще не прошло и ста лет с тех пор, как высоко дисциплинированные британские войска заявили свои ужасные права в Бадахосе и Сиудад-Родриго{266}. Недавние европейские войны были столь быстротечными, что дисциплина и человечность в рядах войск просто не успели разложиться, но и в наши дни любая затяжная война покажет, что природа человека неизменна.
Видите вон тот ряд книг, который занимает большую часть полки? Это моя гордость, собрание военных мемуаров наполеоновских войн. Существует предание о том, как один неграмотный миллионер поручил торговцу разыскать и купить по одному экземпляру всех книг на любых языках, в которых бы рассказывалось о Наполеоне. Он думал, что они займут шкаф в его библиотеке, но был премного удивлен, когда через несколько недель получил от своего торговца записку, в которой тот сообщал, что приобрел уже сорок тысяч томов и спрашивал, что ему делать: отправлять то, что уже есть, или дождаться, когда будет собран полный комплект. Не берусь утверждать, что цифры точны, но это, по крайней мере, говорит о том, насколько неисчерпаема эта тема и как легко можно заблудиться среди огромного лабиринта литературы, посвященной наполеоновскому вопросу, потратив на ее изучение годы и так и не получив какой-либо ясности. Впрочем, можно попытаться охватить какую-нибудь отдельно взятую область (как это сделал я с военными мемуарами), и тут есть надежда обрести некоторую законченность.
Вот, например, воспоминания барона де Марбо{267}, первые военные мемуары в истории. Это полное трехтомное французское издание с красно-золотой яркой и débonnaire[18], как и его автор, обложкой. Вот он, на одном из фронтисписов{268}, изображен капитаном его любимых chasseurs[19]. Приятное круглое мальчишеское лицо. А вот он и на другом: бульдожья физиономия полного генерала. Волосы поседели, но взгляд все такой же отчаянный. Мне было больно слышать, когда кто-то поставил под сомнение подлинность мемуаров де Марбо. Гомер может раствориться в толпе первобытных бардов, даже Шекспира могут сбросить с трона какие-нибудь последователи Бекона{269}, но живой, искренний, неподражаемый де Марбо! Его книга – лучшее из изображений солдат наполеоновской армии, которые, на мой взгляд, намного интереснее своего великого предводителя,