смерть бабушки тебя также не беспокоит?
Страхов замер, ужаснувшись холодного звука собственного голоса. Антон хотел было начать говорить много и по делу, но один только взгляд на адвоката дал ему понять, что не стоит тратить слов.
– Зачем же вы спрашиваете, если не хотите слышать ответ? – улыбнувшись, спросил он и умолк.
Страхов принес извинения за свои слова, задал еще несколько вопросов, чтобы собрать недостающие факты, и попрощался с клиентом, пообещав приехать в больницу, чтобы проверить состояние бабушки и всех пострадавших.
Он отправился в горевший дом, чтобы поговорить с теми, кто знал подозреваемого. Дом находился близко к месту, где он жил, и Страхов удивился, как они с Наташей не заметили случившегося ночью пожара.
Он приехал к дому и, вынув из кармана пиджака удостоверение, позвонил в случайно выбранную квартиру. Ему ответил сиплый мужской голос и пригласил подняться в квартиру для подробного разговора. Страхов распахнул железную дверь и прошел по узкому неосвещенному коридору. Все стены были покрыты толстым слоем черной копоти, одной двери на первом этаже совсем не было, и Женя догадался, что это квартира Зинаиды Степановны. Он поднялся на третий этаж в двадцать шестую квартиру, хозяин которой и пустил его в дом. Дверь была уже приотворена, но все еще закрыта на цепочку, и через узкую щелчок выглядывал сплющенный рыхлый мужской нос.
– Вы адвокат? – послышался тот же сиплый высокий голос из-за прикрытой двери.
Страхов просунул удостоверение через щелочку.
– Входите, – глухо прозвенел довольный голос.
В то же мгновение послышался скрежет железа, и тяжелая металлическая дверь в красной кожаной обтяжке отворилась. Перед Страховым стоял большой седовласый скрюченный мужчина пятидесяти лет с круглым свисающим животом, на который была натянута старая серая майка, с толстыми ногами в потертых спортивных штанах и тапочках с черным пухом на носках. Его профиль напоминал стекающий по свече воск: лохматые брови нависали над переносицей, огромный треугольный нос в ямках торчал над выпячивающимися толстыми губами. На широком лбу выступала испарина, вздувались синие вены под тонкой светло-красной кожей. Мужчина тяжело дышал и сопел.
Он подал Страхову тапочки и провел его через узкий коридор мимо спальни на кухню. В старой неухоженной квартире гулко скрипели крашеные полы, со стен свисали фрагменты плохо проклеенных обоев, местами разрисованных синей пастой. Редкая мебель, оставшаяся еще с советских времен, источала едкий запах табака. На кухонном столе лежали две грязные столовые ложки и томилась одинокая рюмка с дешевым коньяком.
Сергей Игоревич по-хозяйски присел на табурет, подвинул ближе хрустальную пепельницу, закурил сигарету и с нескрываемым удовольствием стал рассказывать обо всех своих соседях. Ему в некотором роде даже льстило, что товарищ адвокат пришел именно к нему все расспрашивать. Сергей Игоревич постоянно подчеркивал, как адвокату повезло, что он попал именно в его квартиру, потому