двенадцать лет он так и не закончил ни один из них. Чтобы тренироваться, он открыл продакшен и стал снимать рекламу для разных компаний. Заказов было много, но успевал выполнить он меньше половины от них.
В любви Измайлов счастья не находил и говорил, что никуда не спешит. Он или просто игнорировал серьёзные отношения, или соглашался на регулярные встречи с условием не торопить его ни в чем.
С Женей они познакомились в восьмом классе, когда родители Вовы решили перевести его в другую школу. Вова сдружился со всеми, кроме Жени, потому что тот показался ему слишком надменным и неинтересным человеком. Все изменилось после одного случая, когда одноклассник украл у учителя часы и подкинул их Вове. Назревал большой скандал, учитель настаивал на отчислении Вовы из школы, что поставило бы под угрозу его золотую медаль. Женя поверил в невиновность новенького и сумел убедить перепуганных и озлобившихся взрослых в том, что у него не было никаких причин вредить учителю, что для его интеллекта это преступление слишком плохо спланировано и исполнено, и если часы вернулись к владельцу, то не стоит доводить дело до отчисления. Учитель сопротивлялся, пока Женя не сказал, что взрослым стоит лучше владеть собственными эмоциями и лучше провести некоторое исследование прежде чем осуждать невиновных. Через несколько месяцев учитель уволился из-за повторяющихся конфликтов с коллегами, а Вова и Женя стали близкими друзьями. Импульсивная, творческая натура требовала сделать что-то в память об этом событии и о том, что такое настоящая дружба, но не смог тогда придумать ничего подходящего. В двадцать один год Женя подарил Вове часы, о которых тот мечтал, но на утро после вечеринки, они пропали. Вова чувствовал себя ужасно виноватым и придумал способ извиниться перед другом – набил себе татуировку с изображением этих часов на левой руке.
– Часы! – воскликнул Женя и набрал номер знакомого патологоанатома, – Алена, привет, не отвлекаю? Я тебя очень прошу сказать мне, если к тебе привезут кого-то с татуировкой часов на левой руке. Спасибо!
Страхов посмотрел на время и, поняв, что уже очень опаздывает к сестре, скорее прыгнул в машину и домчался до областной больницы. В приемном отделении он столкнулся с отчимом.
– Привет, – сухо сказал он в сторону отчима и обнял мать.
– Виталик беспокоится за Лизу, – тихо прошептала Валентина Валерьевна.
– Очень несвойственное ему чувство, – сердито проворчал Страхов.
Отчим зло посмотрел на пасынка, отозвал его в сторону, чтобы Валентина Валерьевна не слышала, и сказал:
– Да, я твоим отцом никогда не был. И не стану. Но не мешай мне быть её отцом.
Страхов в ярости сверкнул глазами и, не дожидаясь разрешения врачей, прошел по коридору к лифту, поднялся на шестой этаж в отделение офтальмологии и, надев белый халат, проскочил к операционной.
Лиза, накрытая тонким одеялом, лежала на кушетке перед дверью операционной и ждала возвращения