если и ехать на машине, она всегда занимала место позади и молниеносно пристегивала ремень. Этот навык она выработала в себе очень быстро. Теперь ей пришлось ехать рядом с незнакомым мужчиной. И таксист какой-то молчаливый попался. Не привыкла она ехать в тишине. Обычно ее окружали разговорчивые люди, бывало, даже слишком… но сегодня все иначе. Что же случилось? Смерть матери так на нее повлияла? Перед глазами снова возник ее образ. Мать всегда учила дочь быть примерной, но мятежный характер Радмилы не позволял мечтам женщины сбыться. Девушка открыто проявляла свою неприязнь к людям, причинившим боль ее близким. Мать часто огорчалась, когда приходили жаловаться на ее единственного ребенка. Так за что же была наказана мать, ведь она была святой в ее глазах и глазах окружающих? И эти слова того существа: «Это вынужденная жертва» – что они значат? Какой в них смысл? Какой смысл вообще в смерти матери? В мятежной жизни?
– Девушка, девушка, – еще раз произнес таксист, возвращая ее на землю. – Вашему спутнику нечем оплатить проезд.
– Он не мой спутник, – проворчала она, доставая деньги из небольшой сумочки.
– Какая мне разница, оплатите проезд и выходите.
– Извините, что так вышло, – извинялся мужчина, показывая какую-то монету. – У меня только танга осталась, не думал, что билет к вам так дорого будет стоить. Не переживайте, я вам верну. И спасибо вам, что помогли мне.
Радмила в ответ ничего не сказала, а лишь, выдавив искусственную улыбку, открыла подъезд и жестом пропустила его вперед.
В лифте им снова пришлось подниматься вместе, так как второй, судя по табличке, до сих пор был на ремонте.
– Похоже, сегодня весь мир не с той ноги встал, – вздохнула она.
– Вы правы, – улыбнулся мужчина.
Радмила сначала не придала этому значения, думала, незнакомец пытается поддержать разговор, но неожиданно его голос показался ей уж очень знакомым. Обернувшись, она разглядела в мужчине, который крутил в руках свою панаму, того самого человека, существа, забиравшего жизни людей.
– Твоя мать не зря отдала свою жизнь в обмен на твою. Она святая, и не место ей в аду.
После его слов рядом с ним из ниоткуда возникло золотое облако. Из облака вышла ее мать и, поклонившись мужчине, подошла к дочери.
– Радмила, доченька, – заговорила она необыкновенно нежным голосом, – не нужно плакать по мне. Все знали, кроме тебя, что я тяжело больна. Эрик лишь избавил меня от мучений.
– Но я могу вдохнуть в вас жизнь и исцелить, – произнес мужчина.
Но женщина, обняв свою дочь на прощанье, подошла к нему.
– Нет, это лишнее. Я прожила свой век, позволь и другим прожить.
– Как скажете, – поклонился он ей в ответ и проводил взглядом до невидимой лестницы вверх.
– Объясните мне, – вдруг нарушила она тишину, – почему я не могу запомнить ваше лицо?
– Все просто, у меня нет лица. Каждый во мне видит только того человека, которого хочет видеть.
– А я никого не вижу. Вы для меня загадка. Я вижу ваши губы, глаза, я вижу только часть вашего лица, но не