ничего не оставалось, как украсть джип. Кладовщики тут же ответили двумя «фольксвагенами». Анатоль завел себе золотой браслет граммов на сто. Кладовщики стали шушукаться в каптерке, строя планы мести. Сложилась революционная ситуация, из которой бывший истопник вышел с честью, уволив всю стаю кладовщиков вместе с грузчиками. Новое поколение, заселившее каптерку, хотя и воспитывалось Анатолем в строгости и воздержании, подержанными иномарками через пару месяцев все же обзавелось.
Короче говоря, война велась не на жизнь, а на смерть. О ягодниках все давно и думать забыли. И похищенный еще при его предшественнике котел стоял у Анатоля, как кол в горле, не давая развернуться и упрочить победу. Вот и сейчас он бродит по директорскому кабинету в томлении духа.
– Здрасьте, Анатолий Степанович, – приветствую я его.
Анатоль вздрагивает и опасливо косится на Ларса и Эрика. Толстая тетка в углу – очередная аудиторша, нарывшая кучу компромата, закуривает длинную сигарету и шепчется о чем-то с Борей Лыжниковым, личным представителем концерна Ларса в России.
За последние несколько месяцев Борино чувство справедливости обострилось катастрофически. Во всех бедах совместного проекта он склонен винить наш холдинг и лично директора, который сидит тут же и разговаривает по телефону. А ведь еще полгода назад Боря раболепно бегал к Вениамину Львовичу на поклон. Теперь Боря роется в бумагах аудиторши и сокрушенно цокает языком.
Директор кладет трубку и приглашает всех к столу.
– Брат Вениамин! – архаически (это обращение осталось у шведов с прежних романтических времен) произносит Ларе. – Как могло так получиться, что вы заложили имущество нашей совместной фирмы в трех банках одновременно?
Я перевожу, а аудиторша, стряхивая пепел в гостевую – шеф не курит, и у него аллергия на табачный дым – пепельницу, поднимает бровь и гневно сверкает глазами. Боря ерзает на стуле. Это он, видать, подковал шведов насчет результатов аудита.
– Брат Ларе? – хмыкает директор.
Он не совсем понимает проблему. Анатоль смотрит на него преданными глазами.
– Закладывать одно и то же имущество сразу в трех банках – разве это морально? – перевожу я слова вступившего в разговор Эрика.
– Брат Эрик? – опять теряется в догадках Вениамин Львович.
– А что здесь такого? Что здесь такого? – сдают нервы у Анатоля, и золотой браслет звенит кандалами на исхудавшей от тревог руке. – Это обычная практика, обычная практика.
– Он говорит, что все так делают, – вяло бросаю я братцу Эрику.
Тот теряет дар речи и бессильно разводит руками. Отдышавшись, он задает сакраментальный вопрос:
– Так куда ж тогда делись все эти кредиты? От трех банков?
Вопрос повергает директора в глубокую задумчивость, Анатоль исступленно звенит цепью.
– Может, чайку? – неожиданно просыпается во мне хозяйственность, и я выглядываю в приемную. – Валечка, кофе и чай нам, пожалуйста.
Мы пьем чай, аудиторша закуривает очередную сигарету,