записочкой с предсказанием долгих счастливых лет жизни. Она душевно поблагодарила графиню и направилась к Летиции, но та сама вышла из своей спальни, дрожащая и напуганная. В руках она держала коробочку. Анни заглянула туда и увидела лежащую на черном траурном бархате подушечку в виде сердечка, из которого торчали острые иглы.
«Что это? – подивилась графиня. – Откуда?»
Летиция протянула ей коробочку.
«Это стояло на моем прикроватном столике. И еще… смотрите…»
Она вынула сердечко из коробки, уколовшись об один из шипов, айкнула от боли, и на ее пальчике выступила капля крови.
«Дитя мое, ты поранилась?» – Графиня участливо потянулась к ней, но Летиция, пренебрегая царапиной, вынула со дна коробочки записку и подала ее Анни.
«Читайте!»
Записка была написана по-французски, на традиционном языке русских аристократов, печатными буквами, не позволявшими идентифицировать почерк.
«Уезжай из этого дома, иначе тебя ждет смерть», – вслух прочла Анни, и в ее груди шелохнулся страх.
Летиция уронила на пол ощетинившееся сердечко и вопросительно посмотрела на графиню.
«Я впервые вижу эту гадость! – вскричала та, побагровев. – Понятия не имею, кто ее подложил!»
«А что там должно быть?» – полюбопытствовала Анни.
«Брошка с изумрудом. Я купила ее для Летиции, хотела сделать приятное… А в записке пожелала встретить мужчину ее мечты».
Ремарка заставила Летицию порозоветь.
Графиня высказала предположение, что это глупейший розыгрыш кого-то из недовольных слуг. Она попросила Анни никому не говорить о нем, пообещав отыскать и примерно наказать шутника.
События, между тем, развивались стремительно. На улице запуржило, дом оказался в метельной осаде: любого, кто осмеливался высунуться за дверь, тотчас облепляли белые хлопья, они летели в глаза, забивали нос. Такого разгула стихии Анни не видела даже в Швеции. Дворник графини раз в час выходил из своей каморки, закутанный в тулуп, в нахлобученном треухе, и большой лопатой разгребал наносы, иначе особняк был бы за ночь завален до самой крыши.
Но внутри было тепло и светло, горели свечи в канделябрах, их отблески сверкали на хрустальных фужерах. Все семейство и гости сели ужинать. Были поданы восхитительные яства, которые поглощались под игристое вино из Шампани, а венчал трапезу бисквитный торт с цветочным орнаментом. Анни подметила, что каждому едоку был выдан кусочек с определенным фрагментом узора – очевидно, отдавалась дань какой-то традиции, о которой она не имела представления. И еще от нее не ускользнуло, что красавчик-доктор млеет, взглядывая на сидящую напротив Летицию, и всеми силами старается угодить ей, подавая в опережение прислуги то ломтик ветчины, то тарелку с рыбным заливным.
Летиция ела без аппетита, низко опустив голову, и отвечала невпопад, если к ней обращались с каким-либо вопросом. А когда ей поднесли порцию торта, она откусила чуть-чуть, громко охнула и, сорвавшись с места, выбежала из