начала женщина, когда внедорожник выехал обратно на федеральную автостраду, – я понимаю, время сейчас самое неподходящее, но нам надо, чтобы вы нам кое в чем помогли.
Мэтт выпрямился и сделал приличный глоток воды:
– Разумеется.
– Мы столкнулись с проблемой… Дело в том, что мексиканские власти… – Келлер сделала вдох, – …не хотят выдавать тела ваших близких для возвращения домой. Говорят, для этого им нужен ближайший родственник, подписать какие-то бумаги.
– Хорошо. Пусть присылают, я все подпишу.
– В том-то все и дело. Они не хотят ничего присылать и настаивают на личном присутствии.
– Погодите… Что вы сказали?
– Мы задействовали официальные дипломатические каналы, но местная полиция уперлась. Они не особо делятся с нами информацией и требуют, чтобы близкий родственник явился туда собственной персоной.
– А зачем им это?
– Вполне возможно, там забеспокоились из-за туризма, ведь случившееся далеко не лучшая реклама. С другой стороны, за этим просто может стоять бюрократ, упивающийся своей властью. Но может быть и так, – добавила она и посмотрела парню в глаза, – что они что-то скрывают.
Мэтт обдумал ее слова.
– Если вы считаете это необходимым, – ответил он, – то я, конечно же, поеду. Когда мне надо лететь?
– Мы забронировали вам билет на завтрашний утренний рейс.
Мэтт вздохнул. Неужели вся эта гребаная неделя будет такой паршивой? Он неопределенно кивнул и опять уставился в окно. О готовности куда-то ехать говорить не приходилось. На его банковском счету осталось меньше сотни долларов, а брать деньги у родителей после ссоры с отцом он отказался наотрез.
Они долго молчали, пока внедорожник катил до бульвара Генри Хадсона и дальше по Манхэттену.
Дождь прекратился, тучи разошлись, и между ними проглянуло солнце. Золотистый вид окрестных домов напомнил Мэтту об одной их семейной традиции. Каждый год в июле компания, в которой работал отец, проводила в Нью-Йорке общее собрание, на которое они отправлялись всей семьей. Это событие всегда совпадало с Манхэттенхенджем – одним из двух дней в году, когда закатное солнце идеально подстраивается под планировку нью-йоркских улиц и садится за горизонт в обрамлении небоскребов и многоквартирных домов. Мэтту вспомнился последний такой Манхэттенхендж перед новым отсчетом времени – тогда они сидели в кафе на Четырнадцатой стрит. Мама и папа держались за руки, чуть пьяные от вина и атмосферы окружавшего их города. Дэнни заглядывался на девчонок, прогуливавшихся в коротеньких юбках и темных очках. Мэгги уткнулась в путеводитель и донимала остальных сведениями о нынешнем редком солнечном явлении.
В прошлом году Мэтт тоже заглянул в это кафе. Все сидели на своих местах: папа рядом с Мэгги, напротив нее мама, бок о бок с которой, на бывшем месте Дэнни, устроился Томми. К ним пристроился и Мэтт, втиснувшись за небольшой столик. Все вели себя как роботы, делая вид, будто привычный ритуал по-прежнему имеет значение. Новая