ветер…
Особенно про красивых. О них очень зло и много.
Влачи против ветра себя и свою тревогу.
Спасибо высокому болевому порогу,
Таблеткам и Богу…
Что-то ещё?
Не теми путями ходили. Не там строили.
Для больной души десять лет – пустяк.
Твои слова тучным тревожным роем
Над моей головой, как пули, свистят.
Не спрятать натуру за тусклыми толстыми призмами.
Убегая день ото дня, от себя до себя беги.
Но если рука из руки безвозвратно выскользнет,
Дверь удастся захлопнуть только с ноги.
Изменений уже не потерпит старушка-история.
Где-то чётко прописано, как мы равняли счёт.
Но однажды нас поровняет печь крематория.
Это главный ответ на вопрос твой: что-то ещё?
Лохматое солнце
В переходе с классической музыки в мат,
В интервале с провала в погрешность
Он лечит людей, сошедших с ума,
И сводит с ума не сошедших.
Человеческих горестей яма, без дна,
Никогда не бывает пустая.
Я знаю всех женщин его имена
И книги, что на ночь читает.
И если однажды не сгинет в запой,
Из дам, что не посланы на х*р,
Он искренне преданным будет одной —
Племенной английской собаке.
Сгоревшему в войнах холодных, больших,
Проход в цитадель интроверта,
К блестящим глазам и ко звёздам души —
Риоха и слово эксперта,
Идущему в тапочках по мостовой,
В своих белоснежных одеждах.
Лохматое солнце с изящной рукой —
Таблетка последней надежды.
Рай персональный
Такая вот память. Плесните Ваниш!
Совсем утомили её капризы.
И ты мне являться во снах перестанешь,
Когда меня вскроют для экспертизы.
И вспомнится сразу июнь и свобода,
И степи распустят ковыльные пряди.
Откуда ты есть? Без ума! Без породы!
Во лбу семи пядей!
Слагая в десятки (не меньше, не больше)
Года, персоналии, тьму декораций.
И так, если это цена моей мокши, —
Оплата натурой, без скидок и акций.
Озябшие ручки. Реальность реальна.
Сдаю на воротах апостольский табель.
Меня ожидает мой рай персональный —
Бескрайнее поле разложенных грабель.
Фасад
Когда ярость мертвит языки, застилает глаза,
И воздух пустой – это всё, что осталось спасать.
От дома из детства остался только фасад,
Уже не вернуться назад.
Когда в каждом слове и жесте законцентрирован яд,
Всем поражениям только ленивый не рад,
Смертное тело – твой парадный наряд
Столько жизней подряд.
Ты падаешь-падаешь, но когда встанешь – стой,
Пусть упадут, кто