и твердила «Да, да, да».
Потом они отошли, оживлённо переговариваясь, только Кирсанова осталась, посмотрела на сына, напомнила спокойно, но достаточно твёрдо:
– Ты должен поднять фату.
– Почему я? – недоумённо вскинулся Глеб. – Она сама не может?
Не по имени, а именно вот так «она».
– Такие правила, – сдержанно пояснила его мама. – Поднимать и снимать фату должен только муж.
– Хорошо, – легко согласился он, придвинулся к Илане, подхватил тонкую прозрачную ткань, завернул наверх. – Так пойдёт? – поинтересовался колко, но и не подумал дожидаться ответа, сообщил: – Тогда я пойду. – И, ни на кого не обращая внимание, торопливо спустился с подиума, зашагал к дому.
Илана потерянно глянула на Кирсанову, а та невозмутимо дёрнула плечом и уверенно пообещала:
– Не волнуйся, девочка, он скоро вернётся.
Но Илана не волновалась. Она вообще не понимала, как назвать то, что она сейчас ощущала.
Похоже, она окончательно запуталась, хотя раньше ей представлялось, что свадьба всё расставит на свои места.
Наверное. И правда расставила. Только вот места получились совершенно не те. И значит, ей всё-таки следовало отказаться, пока дело не зашло слишком далеко, а не закрывать глаза на очевидное. Не обманываться, не надеяться наивно, убеждая себя – это не исключительно договорённость родителей, не точно такая же сделка, как и создание холдинга. Что Глеб действительно хотел на ней жениться. И вовсе не потому, что так требовал бизнес, а по собственной инициативе. Потому что Илана ему понравилась, показалась самой достойной.
Нет, не понравилась. И это можно было понять ещё тогда, в их вторую встречу.
Глава 4
– Кирсановы пригласили нас на обед в воскресенье, – излишне многозначительно сообщила мама и вопросительно уставилась на Илану.
Папа наверняка о приглашении уже знал, и дочь единственная была ещё не в курсе, но с ответом не торопилась. Хотя, конечно, слегка разволновалась, и мама это легко заметила.
– Желаешь сначала узнать, будет ли там Глеб? – спросила прямо.
Илана одновременно и смутилась, и немного разозлилась.
Всё-таки это раздражало, когда тебя читали, как открытую книгу. Наверное, в двадцать два стоило уже стать более скрытной и сдержанной, не демонстрировать столь откровенно свои чувства.
Но она вроде и не демонстрировала: не расспрашивала про Кирсанова-младшего, не заливалась краской от одних мыслей о нём и не бродила по дому с отрешённым мечтательным видом, как влюблённая дурочка. Вела себя как обычно. Но родители, видимо, на то и родители, чтобы замечать даже самое потаённое. По крайней мере Иланины точно такие.
– Он ведь тебе понравился?
Мама по-прежнему не пыталась подойти издалека, но и дочь на этот раз решила не тушеваться, по-возможности держаться невозмутимо и хладнокровно.
– Пожалуй, да, – призналась, сосредоточенно и чуть критично поджав губы и нахмурив