проводила долгие дни в полном одиночестве, так как огромные расстояния края принуждали ее мужа почти к постоянному пребыванию в тарантасе. У нее уже была маленькая девочка524, и ожидалась вторая. Самой же ей только что минуло двадцать лет. Единственным живым существом около нее была старая французская няня ее Rose, воспитавшая ее и окружавшая маленькую Аду теми же заботами. Она, живая, общительная, привыкшая к веселой неаполитанской природе и ее жизнерадостным жителям, была охвачена невыразимой тоской в этом суровом безмолвном крае и, глядя на серые озера Сибири, вспоминала о лазурном прибрежье своей родной страны и со слезами на глазах пела дивным голосом свою милую Santa Lucia525. Зиму она провела в Екатеринбурге, так как домик в деревне был крайне холодный, там родилась вторая дочь ее Stella (Мария)526, и она разом завоевала сердца всех обитателей. Мария Николаевна была настоящей царицей этого провинциального города, жители которого остались ей преданными на всю жизнь и не прерывали с ней отношений, несмотря на то, что она уже никогда не возвращалась в Пермскую губернию. В Ораниенбауме мы обрели ее по-прежнему блистательной, полной ума, жизни, юмора, пения, веселья, но слышна была в ее смехе нота надорванных ее нервов. Она часто приходила к моей матери, прося совета, как устроить свою будущность. От полка Зубов был оторван, а в Куяш они не были в силах зарыться снова. Ему всего было 26 лет, и он искал себе дела. Ко всем комбинациям примешивались денежные соображения. Все это она рассказывала со слезами, вперемешку с неожиданными комическими выходками, в образных выражениях, с пылкостью южной натуры и доверием ребенка, ищущего опоры. Везде она была душой общества. Ее бабушка была знаменитая певица Каталани, вышедшая замуж за французского графа Valаbrègue. Она унаследовала от нее чудный голос и музыкальный слух, и пение ее, легкое, мелодичное, непосредственное, было истинным наслаждением для слушателей.
Граф Фредро по-прежнему был частым посетителем Ораниенбаума, равно как и Сергиевской дачи, где он одинаково был оценен, блестящий, как всегда, хотя политические события Польши отражались на его настроении. Он читал нам иногда свои красивые стихи, между ними было комическое обозрение Петербургского общества от лиц якобы двух vieux célibataires, Zips et Perdreau527 (его друг, музыкант Леви, и он). Zips написал на них музыку. Коснувшись Зимнего дворца, он так характеризует его обитательниц:
Demoiselles d’honneur aimables perce-neiges
Des frimas de la Cour, Vestales des Palais
Qui voilez votre rite aux regards sacrilèges
En attisant vos feux par des romans anglais,
Mélange superfin de nonne et bayadère,
Рar vos discours béats, par vos propos légers,
En assiégeant les coeurs des Grands de cette terre
Vos coeurs aussi par eux sont souvent assiégés528, и проч.
Одним из постоянных посетителей Ораниенбаума был дипломат Еверс, бывший посланник, не помню, при каком дворе, а тогда занимавший высокий пост в Министерстве иностранных дел и очень приближенный к князю Горчакову. Он был очень приятен и остроумен и прекрасно осведомлен обо всем, что касается нашей международной политики.