ещё шире улыбнуться. А ведь мне-то как раз можно и не стараться: левую половину форменного жилета украшает круглый синий значок, сообщающий всем вокруг – это психопат, жди от него всё, что угодно. Значок с большой белой буквой «О». Особенный. Ха, ага, как же. Отверженный. Обречённый. А чаще таких, как я, зовут просто – «ноль».
– Спасибо за покупку! Приходите ещё!
«Когда же Ник вернётся с перерыва?»
– Бонусы уже на вашем чипе!
К кассе подплывает что-то пухлое и розовое. Миссис Девис. А белый волосатый комок на её руках – это, конечно, Чиф.
– Здравствуй, Энди! Хорошо выглядишь. Тебя повысили до кассира?
– Нет, Ник вышел перекусить, ненадолго замещаю его.
Взгляд миссис Девис скучнеет и становится снисходительным. Но улыбается она чуть ли не шире меня.
– Но ты всё равно молодец, видишь, как тебе доверяют. Кстати, нам с Чиффи одобрили эмпатическую связь! Это так здорово, я и раньше знала, что песик понимает меня лучше всех, но теперь он точно чувствует, как я его люблю. А уж как он радуется мне! Мы ощущаем это одинаково! Ты должен обязательно попробовать! Ой, прости, я забыла… И почему ты только не установишь чип?
«Да, кажется мозги вы с Чифом тоже поделили», – думаю я устало, но лицо по-прежнему светится от счастья и вслух говорю другое.
– Ради вас я бы попробовал, но доктора почему-то уверены, что я сразу помру.
Розовея от неловкости, миссис Девис смущенно подхватывает пакет с баночками сверхочищенного растворимого порошка для приготовления пудингов и торопится к выходу, стараясь не глядеть на огромную, сияющую букву «О» на моей груди. Ничего, сильно она не расстроится. Чип не даст.
Да, когда-то и мне, как всем, приходилось проходить психокоррекцию, но вышло неудачно.
– Всего два процента! – разводил руками врач. Лишь малая часть людей по разным причинам не могут пройти процедуру. Индивидуальные особенности мозга, невосприимчивость к сигналу, чрезмерная пластичность психики… У Энди банальная аллергия на металл. Ему придётся научиться жить без чипа. Их пока можно сделать только из этого сплава, другой не выдержит нагрузки. Да, корректор эмоций тоже недоступен. Детских истерик и агрессии не избежать. Но повторная процедура может его убить или серьезно повредить мозг.
Следующий покупатель – женщина, мать троих детей. Один – совсем малыш, лет, наверное, двух, и он явно пока не подвергался психокоррекции. Крутится, подскакивает, пытается дотянуться до полок, выкрикивает что-то нечленораздельное. Два старших брата рядом с ним ведут себя совсем иначе: спокойно следуют за матерью, равнодушно рассматривают товары, ничего не трогая и не требуя.
Вот таким, как они, я и должен был быть. Образцовым, спокойным ребенком, который не приносит проблем. Которого не стыдно привести в магазин или в гости. Такой мальчик прилежно учится и вообще делает всё, что следует. Ведь в этом весь смысл государственной программы психокоррекции – заставить ребенка подчиняться правилам. Легко и без насилия, просто воткнув ему чип в правую лобную долю, и всё – ваш идеально послушный малыш готов. Границы