планировкой и высоким, под самую крышу потолком. Деревянная лестница ведет в галерею из красного кедра, огибающую весь второй этаж, от которой спицами отходят спальни. Отец говорил, что дом представляет собой колесо, объединяющее нас воедино. Я люблю это место, но в то же время знаю, каким оно обладает могуществом. На гладких каменных этажах, мерцая в знойной дымке, лежат воспоминания. Фэлкон, Джек, Мия, Павел. Думаю, что и я. Та частичка моего естества, которая когда-то давно здесь умерла.
– Я хочу есть, – говорит Колли.
– Почему бы тебе не поздороваться с дедушкой и Мией? – говорю я.
Меня трясет. Нужно убраться куда-то подальше от ее глаз.
– А я пока приготовлю пиццу.
Она на миг задерживается, глядя на меня.
– Со мной полный порядок, – говорю я ей, – нет, солнышко, в самом деле. Просто, похоже, что-то не то съела.
– Но за обедом ты даже кусочка не проглотила, – возражает она и обеспокоенно поднимает бровь.
Все еще ребенок. Это важно помнить, кем бы там еще она ни была.
Достаю из морозильника пиццу, добавляю перец, грибы и немного сыра таледжио, купленного на рынке. Я решительно настроена так или иначе кормить ее овощами. Из бутылки с праздничным хлопком вылетает пробка. Я приобрела пару бутылок красного: в ближайшие несколько дней мне ой как понадобится выпивка.
Ставлю пиццу в микроволновку и отправляю Ирвину сообщение: «Мы на месте. Возьми мусорный пакет, ступай в комнату Колли и выбрось все, что висит на стенах». Представляю его лицо, когда он перевернет первый рисунок и увидит на обратной стороне косточки. Надо бы его предупредить, сообщив, что именно ему предстоит найти. Но он обязан испытать этот шок. Я хочу… Нет, мне необходимо, чтобы он испугался не меньше меня.
Я открываю дверь заднего хода и выхожу во внутренний дворик.
Когда-то над могилой мамы у солнечных часов рос розовый куст. Хоронить умерших на территории частной собственности в Калифорнии без надлежащего разрешения запрещено. Отец никогда не заморачивался с бумагами. Не такой он был человек. Много лет спустя заниматься всем этим пришлось мне. Все оказалось предельно просто. Вы отправляете в территориальную комиссию письмо, и дело в шляпе. С формальной точки зрения все наши владения теперь превратились в фамильное кладбище. Два надгробия я установила ближе к дому под палисандром, чтобы видеть их из кухонного окна. Ирвин их ненавидит. Может, именно поэтому я так и сделала. Мама на самом деле лежит не здесь, но не думаю, что это важно.
Я вижу, что Колли стоит у надгробий в озаренной звездным светом ночи. Так же неподвижна, как и они. Напоминает три каменных силуэта, стирая различия между мертвыми и живыми. Интересно, что они для Колли значат, эти два надгробных камня людей, которых она никогда не видела? Я определилась в пользу двух незамысловатых обелисков, высеченных скульптором из Охая. Думаю, уже тогда намеревалась придать нам лоск соответствием нормам. Или, по крайней мере, эксцентричностью.
– Солнышко, иди сюда, – зову я Колли,