которые ломились к ней в покои, устали и разошлись, псы поутихли, а птицы разлетелись. Визит к писарям пришлось отложить до утра. Немного пришедшая в себя и успокоившаяся Фейг заключила, что утром все станет понятнее, и принялась тереть платком перепачканные в чернилах пальцы. Пятна стали менее яркими, но окончательно не ушли, сколько бы леди ни мучила собственную кожу. Она смочила ткань слюной, из-за чего чернильные отметины лишь больше размазались, платок перепачкался, но следы длительного общения с пером и папирусом по-прежнему красовались на бледных руках.
Не желая ни с кем общаться, голодная и уставшая, обиженная на солнце, которое слишком рано зашло и не дало девушке возможность сразу же отправить спасительные строки, Фейг улеглась спать. Она думала, что не сумеет сомкнуть глаз и проворочается до восхода солнца, однако провалилась в сон сразу, как только опустила голову на подушку. Рассвет остался в далеком прошлом, когда служанки сумели наконец разбудить хозяйку Фридомхелла.
– Миледи… Миледи, завтрак ждет вас. Миледи, вам нездоровится? Позвать лекарей, миледи? – Переживания отражались на внешнем виде Фейг. Одна из женщин помогла леди подняться, другая распахнула окно, а третья принялась махать руками над женой хозяина замка.
– Что? – Фейг щурилась, хотелось еще немного полежать в полумраке.
– Отвести вас к лекарям, миледи? – снова повторила южанка, которую приставили к новой хозяйке сразу же по ее прибытии. Леди до сих пор не могла привыкнуть к Мииле: та много волновалась попусту, любила повторять одно и то же по десятку раз. Порой слушать ее было утомительно.
– Глупая, да чего ты спрашиваешь? – грозно возмутилась вторая дама. Она была прислана отцом еще для помощи со свадьбой, да так и осталась. Крупноносая, с густыми бровями, которые придавали ее лицу вечно сердитое и недовольное выражение, с сильным волевым голосом, она дружила с лекарской семьей и многому успела научиться у них прежде, чем лишилась мужа и детей. Женщина не рассказывала, что произошло с ее семьей, люди болтали, что она уехала из родного города в Гринтри и верно служила в течение почти десяти лет. Фейг в детстве боялась даму и прозвала несчастную Злобней. Кто ж знал, что после она станет одной из самых преданных и способных служанок замужней леди? – Куда ты ее потащила? Беги скорее за лекарями и за Гроссмейстером! Миледи Вайткроу, вам лучше лечь…
– Нет-нет, со мной все хорошо. – Фейг сложно было бороться со Злобней и ее отрядом помощниц лишь словом. Она перестала держаться за руку служанки и самостоятельно направилась к тазу, чтобы ополоснуться.
– Миледи, ваши руки! О, Боги, что с вами стряслось?
Крупноносая служанка прижала пальцы ко рту, чтобы более полно выразить испытанный ею ужас. Остальные же громко заохали и снова засобирались бежать за лекарями.
– Это всего лишь чернила. Ничего более. Я вчера вечером много писала, очень устала, у меня не было сил, чтобы идти куда-то и отмываться перед сном. И в такой час