посмеялась.
– Думаете, французскому генералу есть дело до какого-то английского капитана? – насмешливо спросила она.
Шарп едва сдержался. Он говорил с Оливейрой, а не со шлюхой Кили, но ни место, ни время не годились для ссоры. Кроме того, он чувствовал, что каким-то странным образом их взаимная неприязнь обусловлена чем-то глубинным и потому неустранима. Хуанита охотно болтала с другими офицерами, даже с Рансименом, но с Шарпом в лучшем случае ограничивалась вежливым приветствием и тут же отворачивалась и уходила.
– Да, мэм, думаю, ему есть дело до меня, – мягко сказал Шарп.
– Почему? – спросил Оливейра.
– Отвечайте, ну же! – вмешался Кили, видя, что Шарп колеблется.
– Смелее, капитан! – поддразнила Хуанита. – Язык проглотили?
– Думаю, ему есть до меня дело, мэм, – уязвленный насмешкой, сказал Шарп, – потому что я убил двоих его подчиненных.
– О боже! – Хуанита изобразила потрясение. – А я-то думала, что на войне это в порядке вещей!
Кили и кое-кто из португальских офицеров улыбнулись, но полковник Оливейра посмотрел на Шарпа внимательно, словно взвешивая предостережение. Потом пожал плечами.
– Почему Лу волнует, что вы убили двух его людей? – спросил он.
Шарпу не хотелось признаваться в нарушении обычаев войны, но и отступить он уже не мог. Безопасность всех, кто находился в крепости, зависела от того, удастся ли убедить Оливейру в существовании реальной опасности. Поэтому он с большой неохотой рассказал о деревне с изнасилованными и убитыми жителями, от мала до велика, и о расстреле попавшихся на месте злодеяния французов.
– У вас имелся приказ расстрелять их? – спросил Оливейра, уже предполагая, каким будет ответ.
– Нет, сэр, – сказал Шарп, чувствуя, что на него обращены все взгляды.
Он допускал, что совершает ужасную ошибку, признавая факт беззаконной казни, но нужно было во что бы то ни стало убедить Оливейру, и он описал, как Лу прискакал в горную деревушку, чтобы освободить солдат, и как, несмотря на его просьбы, пленные были поставлены к стенке.
Полковник Рансимен, слышавший рассказ впервые, недоверчиво покачал головой.
– Вы расстреляли людей Лу у него на глазах? – удивленно спросил Оливейра.
– Да, сэр.
– Так эта вражда между вами и Лу – личная вендетта, капитан Шарп? – спросил португальский полковник.
– В некотором смысле, сэр.
– Или да, или нет! – отрезал Оливейра.
Вспыльчивый и решительный, он напомнил Шарпу генерала Кроуфорда, командира Легкой дивизии. Как и Кроуфорд, Оливейра не принимал уклончивые ответы.
– Я думаю, генерал Лу нападет очень скоро, сэр, – повторил Шарп.
– Доказательства?
– Наша уязвимость, – сказал Шарп. – И еще то, что он назначил цену за мою голову, сэр. – Он знал, что это прозвучит как проявление слабости, и покраснел, когда Хуанита громко засмеялась.
На ней была форма Ирландской королевской роты, но она расстегнула