.

ни прежде. Убежище, дикое, странное, но – убежище, где можно лечь и уснуть, единственный приют бесчисленных людей и их бесчисленных снов.

      Она миновала тележку рыбника, проскочив юзом на мелких осколках льда и серых, тускло поблескивающих кишках. Кишки пролежат тут всю ночь, на рассвете их расхватают чайки. Рыбник крикнул что-то вслед, но Шеветта не разобрала ни слова.

      Она ехала между лотками и тележками в вечерней сутолоке, ехала и высматривала Сэмми Сэла.

      Сэмми оказался там, где и должен был оказаться, – рядом с кофейной тележкой. Он ничуть не запыхался и стоял теперь, лениво оперевшись о свой велосипед; смуглая девушка с раскосыми глазами и острыми азиатскими скулами заваривала кофе. Шеветта притормозила рядом и соскользнула на землю.

      – Решил, – сказал он, – что успею выпить маленькую без сахара.

      Ноги Шеветты отчаянно ныли, гнать за Сэмом – это тоже тебе не сахар.

      – Успеешь, если поторопишься, – сказала она, взглянув на мост, и повернулась к девушке. – Мне тоже.

      Удар перевернутым ситечком по краю тележки, комок коричневой гущи полетел на землю и рассыпался, над ним поднялось легкое облачко пара. Девушка засыпала в ситечко кофе, чуть утрамбовала его пальцем, подняла ручку экспресски, вставила ситечко, снова опустила ручку.

      – Понимаешь… – сказал Сэмми Сэл и замолк, осторожно пробуя горячий кофе. – Ты не должна иметь таких проблем, ни к чему тебе это. Существуют две, и только две, разновидности людей. Люди, останавливающиеся в гостиницах вроде «Морриси», и мы с тобой. Существовал, говорят, и средний класс, люди, которые посередине, но это было давно и неправда. Как мы и подобные нам связаны с теми, другими? Мы развозим их конверты. Мы получаем за это деньги. Мы стараемся не наследить на ковре. Если дело этим и ограничивается, то все о’кей. Но что произойдет при более близком контакте? Что случится при соприкосновении?

      Неосторожный глоток обжег Шеветте рот и горло.

      – Преступление, – сказал Сэмми. – Секс. Возможно – наркотики. – Он допил кофе и поставил чашку на фанерную стойку. – Это практически исчерпывает все возможные варианты.

      – Но ты-то их дерешь, – заметила Шеветта. – Ты сам говорил.

      – Деру, – пожал плечами Сэмми, – ибо мне это нравится. Я понимаю, что могу нарваться на неприятности, и знаю, на что иду. А ты просто взяла и сделала черт знает что, безо всякой нужды и причины. Нарушила мембрану, отделяющую нас от них. Ручки у нее, видите ли, очень шаловливые. Дурь собачья.

      Шеветта подула на кофе.

      – Понимаю.

      – Ну и как же ты намерена выпутываться из этой истории?

      – Пойду к Скиннеру, возьму очки, отнесу их на крышу и выкину в воду.

      – А что потом?

      – Потом буду делать все как всегда, пока кто-нибудь не придет по мою душу.

      – А придет – что ты ему скажешь?

      – Сделаю большие глаза. Скажу, что ни хрена не понимаю, о чем это он. Не было такого – и все тут.

      – У-гу. – Сэмми медленно кивнул, в его голосе не чувствовалось особого энтузиазма. –