Он стал рассказывать Менжинскому о работах Резерфорда. О чем еще можно рассказывать в связи с гениальным ученым, если не о его работах?
После первого воспроизведения искусственной ядерной реакции Резерфорд уже не выходит из этой области. Он предсказал существование нейтрино и надеется поймать эту частицу в лабораторных экспериментах. Да, мы хорошие друзья, Эрнест с симпатией относится к моим изысканиям в области низких температур, к идее высокочастотных разрядов в плотных газах…
Менжинский внимательно слушал, кивал, потом вдруг хлопнул ладонью Пулково по колену и пьяно захохотал:
– Ну а как вам нравится Мейерхольд, Леонид? Он нас всех одурачил со своим Гоголем! Знаете, вот отправляюсь, конечно инкогнито, на «Ревизора», ну, естественно, отдохнуть, похохотать… а вместо отдыха со сцены прет чертовщиной какой-то, жуть, серой пахнет… Эге, это не для рабочих и крестьян, как полагаете?
Не дожидаясь ответа, Менжинский встал и пошел к своему столу. По дороге он передумал и переменил направление в сторону маленькой двери в дальнем углу. Тут его основательно качнуло. Достигнув двери, он обернулся к физику.
– Живем, ей-ей, на грани какой-то мистики, – проговорил он. – Недавно я читал, что ваш Резерфорд предполагает планетарное строение атома. Значит ли это, что наша Солнечная система может оказаться просто атомом, а Земля – одним из электрончиков?
– Это не исключено, – сказал Пулково.
– Ха-ха! – вскричал Менжинский. – Впечатляюще!
Хохоча, он ушел в смежную комнату.
Несколько минут Пулково сидел в одиночестве, пытаясь собрать убегающие, будто нейтрино, мысли, пытаясь понять, что все это значит и откуда в Чека вдруг объявился интерес к ядерной физике.
Менжинский вернулся совершенно трезвый – да и неизвестно, был ли он пьян хоть на минуту, не актерствовал ли, – и сел рядом с Пулково. Несколько секунд он молча смотрел на него, а потом строго спросил:
– Леонид Валентинович, правда ли, что атомические исследования могут привести к созданию всесокрушающего оружия?
К ночи снег быстро стаял под внезапно приплывшей в район Москвы оттепелью. Дул сильный южный ветер, зонты вырывались из рук. Бо и Лё медленно шли, поддерживая друг друга, по пустынной дачной улице в Серебряном Бору.
– Что же ты ответил ему на вопрос об атомическом оружии? – спросил Градов.
– Я сказал, что на это уйдет не меньше столетия, – пожал плечами Пулково.
Градов усмехнулся:
– Большевики – странные люди. Иногда мне кажется, что при всем материализме их поступками движет какой-то мистицизм. Чего стоит, например, бальзамирование Ленина и выставление останков на поклонение. Что касается времени, то они его, сдается мне, запросто делят на четыре. Вот, возможно, что тебя спасло, Лё, атомическое оружие. Они хотят его иметь через четверть столетия…
Большая фигура в милицейской форме вдруг вылезла из-за забора, нетрезво качнулась и произнесла, подняв ладонь к козырьку:
– Так